— Меня всегда чрезвычайно интересовало, в чем же разница между этими двумя понятиями.
Элизабет быстренько решала, что смена темы — лучшее, что можно придумать в ее положении.
— Как вы догадались, что я здесь?
— Услышал ваши шаги. В следующий раз, когда вам захочется пуститься во все тяжкие, держитесь ковра.
— Я так и сделала! Но ковер, видите ли, не бесконечен. Чтобы попасть в библиотеку, нужно сделать несколько шагов до полу.
В его карих глазах сверкнул странный огонь.
— Существует множество способов приглушить… Впрочем, не важно. В данный момент нам нужно разобраться с другим вопросом. — Он протянул руку и выхватил у Элизабет красный томик. — Я полагал, что мы сошлись во мнении, что это не более чем чепуха. Сборник пустых фраз я бессмысленного вздора, единственное назначение которого — превращать женщин в безмозглых, вечно хнычущих идиоток.
— У меня сложилось впечатление, что мужчины и так считают всех нас безмозглыми хнычущими идиотками.
— Большинство из вас, — буркнул он, соглашаясь. — Но зато к вам это не относится.
— Вы поражаете меня, мистер Сидонс. Я могу принять ваши слова за комплимент.
— И вы еще утверждаете, что не умеете флиртовать.
Элизабет не смогла сдержать улыбку, распиравшую ее изнутри. Из всех его комплиментов самыми трогательными были те, которые он делал неохотно.
Джеймс бросил на нее сердитый взгляд, напомнив ей капризного мальчишку, и решительно поставил книгу на полку.
— Постарайтесь больше не попадаться мне за этим занятием.
— Мне был нужен совет, — объяснила девушка.
— Когда вам понадобится совет, обращайтесь ко мне.
На секунду она поджала губы, затем возразила:
— Не думаю, что в данном случае это уместно.
— Что, черт побери, это означает?
— Мистер Сидонс…
— Джеймс, — буркнул он.
— Джеймс, — поправилась она. — Не знаю, что привело вас в такое скверное расположение духа, но мне не нравятся выражения, которые вы себе позволяете. А также ваш тон.
Он испустил протяжный вздох, ужаснувшись тому, как содрогнулось при этом его тело. На протяжении последних двадцати четырех часов все его естество пребывало в скрученном состоянии, и все из-за какой-то пигалицы. Да она, прости Господи, не достает ему даже до плеча!
Все началось с того поцелуя. Хотя нет, угрюмо признал он, все началось намного раньше, со смутного предчувствия, изумления и невольных фантазий: каково это — прикоснуться к ее губам?
И разумеется, этого оказалось недостаточно. Совсем недостаточно. Вчера ему довольно успешно удалось изображать равнодушие — не без помощи устроенного Элизабет холодного душа, который несколько усмирил его желание.
Но наступила ночь, и он остался один на один со своим воображением. А на воображение Джеймс никогда не жаловался.
— Да, у меня скверное настроение, — ответил он наконец и, стараясь избегать прямой лжи, добавил:
— Я плохо спал этой ночью.
— О! — Казалось, ее удивила лаконичность его ответа. Она открыла рот, чтобы расспросить подробно, но передумала.
И правильно сделала, сердито подумал он. Прояви Элизабет хотя бы слабый интерес к причинам, лишившим его сна, Джеймс выложил бы все как на духу. Не утаил бы ни единой детали своих мучительных сновидений.
— Очень жаль, что вы страдаете бессонницей, — вымолвила она наконец, — но я считаю, что нам необходимо обсудить ваше намерение помочь мне с поисками мужа. Вы же понимаете, что это крайне необычное предложение.
— По-моему, мы договорились, что не позволим всяким предрассудкам влиять на наши поступки.
Элизабет проигнорировала его слова:
— Мне нужна определенная стабильность, мистер Сидонс.
— Джеймс.
— Джеймс, — повторила она, вздохнув. — Я не могу находиться в постоянном напряжении, опасаясь, как бы вы не набросились на меня в любую секунду.
— Набросился? — Уголок его рта приподнялся в едва заметной улыбке. Пожалуй, ему понравился образ, возникший у него в голове, когда она произнесла это слово.
— К тому же едва ли с нашей стороны разумно, что мы стали настолько…
— Близки? — подсказал он с единственной целью поддразнить ее.
Сработало. Взгляд, которого он удостоился, мог уложить на месте.
— Итак, — произнесла Элизабет повышенным тоном, словно могла таким образом пресечь его реплики, — наша цель состоит в том, чтобы найти мне мужа.
— Не беспокойтесь, — мрачно сказал он. — Мы найдем вам мужа. — Но, произнося эти слова, Джеймс ощутил неприятный привкус во рту. Он мог представить себе уроки, которые дает Элизабет, каждую минуту и во всех подробностях, но при одной только мысли, что она достигает поставленной цели и выйдет замуж, ему становилось тошно.
— Из этого логически вытекает следующий пункт, — сказала она.
Джеймс скрестил руки. Еще один пункт, и он не ручается за себя.
— Насчет этих уроков, чтобы помочь мне найти мужа… Мне не совсем удобно быть у вас в долгу.
— У вас нет никаких оснований для этого.
— Есть, — твердо сказала Элизабет. — И я настаиваю на том, чтобы заплатить вам.
В улыбке, которой он ее одарил, было столько чисто мужского начала, что у нее подогнулись колени.
— Каким же образом, — протянул он, — вы намерены расплатиться со мной?
— С помощью шантажа.
Джеймс ошарашенно заморгал. При виде его изумления Элизабет ощутила прилив гордости.
— Шантажа? — повторил он.
— Леди Дэнбери говорила, что попросила вас разоблачить шантажиста. Я хотела бы вам помочь.
— Нет.
— Но…
— Я сказал — нет!
Элизабет свирепо уставилась на него, а затем, не дождавшись ответа, поинтересовалась:
— Почему же нет?
— Это может быть опасно, вот почему.
— Но вы же этим занимаетесь.
— Я мужчина.
— Вот, значит, как! — воскликнула она, стиснув кулачки. — Какой же вы лицемер! Все, что вы говорили вчера — будто уважаете меня и считаете, что я умнее большинства женщин, — просто ворох лжи, которую вы наплели, рассчитывая усыпить мою бдительность, чтобы вы могли… чтобы вы…
— Уважение здесь совершенно ни при чем, Элизабет. — Джеймс уперся руками в бока, и девушка отступила на шаг при виде странного выражения в его глазах. Словно за какие-то пять секунд он превратился в совершенно другого человека — которому приходилось иметь дело с опасностями и опасными людьми.
