— Я ухожу, — сказала она. — А вы можете оставаться здесь и делать что вам угодно.
Он поймал ее за свободный конец пояса.
— Не уверен, что мы закончили разговор.
— А я не уверена, что хочу находиться в вашем обществе.
Он издал долгий раздосадованный вздох.
— Уважение не означает, что я готов подвергнуть вас опасности.
— Как-то не верится, что преследователь леди Дэнбери настолько опасен. Едва ли графиня в курсе государственных тайн или чего-то в этом роде.
— Почему вы так решили?
Она застыла с открытым ртом.
— Она в курсе?
— Разумеется, нет, — буркнул Джеймс. — Но вы-то этого не можете знать, не так ли?
— Еще как могу! Я пять лет работаю у нее. Неужели вы действительно думаете, что я бы не заметила подозрительного поведения леди Дэнбери, если бы таковое имело место? Боже правый, да вы только вспомните, как я отреагировала, когда она начала спать днем.
Джеймс вперил в нее грозный взгляд темных глаз, пресекая возможные возражения.
— Вы не будете заниматься расследованием шантажа. Это исключено.
В ответ она скрестила на груди руки, не проронив ни слова.
— Элизабет!..
Более осторожная женщина, возможно, уловила бы прозвучавшее в его голосе предостережение, но Элизабет была не в том настроении, чтобы вести себя осмотрительно.
— Вы не можете запретить мне помогать леди Дэнбери. Она мне как мать и… — Она чуть не подавилась словами, когда он вдруг прижал ее спиной к столу, вцепившись в ее плечи с поразительной силой.
— Я свяжу вас и воткну вам кляп в рот. А если понадобится, привяжу вас к дереву, чтобы не совали свой нос, куда не надо!
Элизабет проглотила слюну. Она никогда не видела, чтобы человек приходил в такой гнев. Глаза сверкали, руки тряслись, шея так напряглась, что, казалось, достаточно пустячного щелчка, чтобы его голова соскочила с плеч.
— Эй, послушайте! — пискнула она, пытаясь отцепить его пальцы. Он, видимо, не отдавал себе отчета, с какой силой сжимает ее, если вообще сознавал, что делает. — Я не собиралась вам мешать, просто вы могли бы поручить мне что-нибудь совершенно безопасное…
— Обещайте мне, Элизабет. — Он говорил так тихо и страстно, что было просто невозможно не откликнуться на силу чувств, прозвучавшую в этих коротких словах.
— Я… э-э… — Где же эта миссис Ситон, когда она так нужна? Элизабет умильно уставилась на него в надежде умаслить или разжалобить — в полном соответствии с эдиктом номер двадцать шесть, — но не добилась ни малейшего результата. Джеймс по-прежнему пребывал в ярости, руки его продолжали сжимать ее плечи как парочка тисков, и, помоги ей Боже, Элизабет не могла отвести глаз от его рта.
— Обещайте мне, Элизабет, — повторил он, и все, что она могла сделать, так это наблюдать, как его губы артикулируют слова.
Руки его напряглись, усилив хватку, и это, вкупе с подоспевшим наконец вмешательством свыше, вывело ее из транса. Элизабет подняла глаза, встретившись с ним взглядом.
— Я не стану ничего делать, не посоветовавшись с вами, — прошептала она.
— Этого недостаточно.
— По-моему, вполне. — Она поморщилась. — Джеймс, мне больно.
Он с недоумением посмотрел на свои руки, словно они принадлежали кому-то другому, затем резко отпустил ее.
— Простите, — произнес он с растерянным видом. — Я не сознавал, что делаю.
Она попятилась, потирая плечи.
— Все в порядке.
Некоторое время Джеймс продолжал смотреть на нее, затем выругался себе под нос и отвернулся. Ему приходилось бывать в напряжении, испытывать досаду и отчаяние, но никогда такого бешеного всплеска эмоций, как тот, который только что вырвался наружу. Хватило малейшего намека, что Элизабет угрожает опасность, как он превратился в законченного идиота.
Джеймс не мог не оценить иронию происходящего. Всего лишь год назад он потешался над своим лучшим другом, который попал в аналогичную ситуацию. Блейк Рейвенскрофт чуть не повредился в уме, когда его будущая жена вздумала поучаствовать в военной операции. Джеймс находил всю историю чрезвычайно забавной. Он знал, что Кэролайн не угрожает реальная опасность, и считал Блейка влюбленным ослом из-за переполоха, который тот устроил.
Объективности ради Джеймс вынужден был признать, что при нынешних обстоятельствах здесь, в Дэнбери-Хаусе, Элизабет подвергается куда меньшему риску. И все же при одном упоминании о шантаже кровь его вскипала от страха и ярости.
У него возникло гнетущее чувство, что это скверный признак.
Должно быть, какая-то разновидность болезненной одержимости. С тех пор как Джеймс появился в Дэнбери-Хаусе, он только тем и занимался, что думал об Элизабет Хочкис.
Вначале как о возможной шантажистке, а потом — оказавшись в незавидной роли преподавателя, который взялся обучать ее искусству обольщения.
О том, что он сам предложил себя на эту роль, Джеймс предпочитал не думать.
Вообще-то это только естественно, что он озабочен ее безопасностью. Любой мужчина стремился бы защитить такое крошечное создание, независимо от своей воля и желаний.
Что же касается других его потребностей — тех, которые терзали его и горячили кровь, — что ж, как-никак он мужчина, а она женщина, причем красивая, по крайней мере с его точки зрения. А когда улыбается, с ним начинают твориться странные вещи…
— Пропади все пропадом, — пробормотал он. — Я вас сейчас поцелую.
Глава 13
Элизабет успела лишь коротко вздохнуть, прежде чем руки Джеймса сомкнулись вокруг нее. Он прильнул к ее губам, ошеломив таким сочетанием силы и нежности, что она буквально растаяла в его объятиях.
Собственно, последней ее осознанной мыслью было как раз то, что слово «растаяла» стало посещать ее с пугающей частотой. И все из-за Джеймса Сидонса и его странного воздействия на нее. Чего стоил один только его взгляд из-под полуопущенных век — взгляд, в котором таилось неведомое ей знание о вещах, таинственных и опасных.
Язык его скользил между ее губами, и рот Элизабет приоткрылся. Он проник глубоко внутрь, смешивая ее дыхание со своим.
— Элизабет! — хрипло выдохнул он. — Скажите, что хотите этого. Прошу вас…
Но девушка не могла произнести ни слова. Сердце ее колотилось, колени дрожали. Смутно сознавая, что, если он услышит то, чего ждет, пути назад не будет, она выбрала компромиссный путь. Выгнув шею, она подставила ее под очередной поцелуй, безмолвно приглашая его продолжить чувственное исследование.
Джеймс прошелся губами по подбородку, пощекотал ухо, а затем переместился на нежную кожу шеи, между тем как его руки находились в непрестанном движении. Одна скользнула вниз и, обхватив ее ягодицы, мягко прижала ее бедра к его возбужденному естеству. Другая с невероятной нежностью двинулась вверх, направляясь к…
