— Мы в Англии тоже не опасаемся революции, — тихо произнес Гарри, — но, полагаю, по другим причинам.
Слова Гарри прозвучали с такой спокойной убежденностью, были таким контрастом по сравнению с только что продемонстрированными легкомыслием и дерзостью, что у Оливии перехватило дыхание. Его серьезность не осталась незамеченной и князем. Он повернулся к Гарри с выражением… нет, не уважения, поскольку он явно недооценил его слова… Но возможно, он признал его как достойного оппонента.
— Наша беседа становится слишком серьезной, — вмешалась Оливия. — Для таких разговоров еще слишком рано. Я не выношу политических дискуссий, когда светит солнце.
На самом деле она не могла допустить, чтобы ее считали наивной и непосвященной. Она обожала политические дискуссии в любое время дня.
Да и солнце вовсе не светило.
— Какие мы невоспитанные, — сказал князь Алексей, вставая.
Он остановился перед ней и встал на одно колено.
— Вы можете нас простить? — пробормотал он, взяв ее за руку.
— Я… я…
Он поднес ее руку к губам.
— Прошу вас.
— Конечно, — наконец выдавила она. — Это…
— Ничего страшного, — вставил Гарри. — Вы именно это хотите сказать, не так ли?
Если бы она могла видеть Гарри за спиной князя, который полностью его заслонял, она бы посмотрела на него с возмущением.
— Конечно же, вы прощены, ваша светлость. Я сказала глупость.
— Говорить глупости, когда им это вздумается, — это привилегия прекрасных женщин.
В это время князь покачнулся, и Оливия увидела лицо Гарри. Выражение было такое, будто он подавился.
— У вас, должно быть, запланировано много встреч в Лондоне, — сказал Гарри после того, как князь вернулся на свое место.
— Мне присуждено несколько наград, — сказал князь, и было видно, что он недоволен переменой темы.
— Я думаю, что сэр Гарри имел в виду, что вы предполагаете встретиться со многими людьми в Лондоне, — пояснила Оливия, решив, что князь не понял слов Гарри.
— Да.
— Вы, наверное, очень заняты, — добавил Гарри, и в его голосе прозвучали сочувствующие нотки.
Оливия нахмурилась. Ей казалось, она понимает, что Гарри задумал, и это не может кончиться хорошо.
— Вы, должно быть, ведете очень интенсивный образ жизни, — быстро вмешалась она, пытаясь увести разговор в сторону.
Но Гарри не дал себя отвлечь.
— Например, сегодня. У вас, вероятно, плотное расписание… Для леди Оливии большая честь, что вы выбрали время и нанесли ей визит.
— Для леди Оливии у меня всегда будет время.
— А откуда мы вас вытащили?
— Вы меня ниоткуда не вытаскивали.
Гарри чуть улыбнулся, но только для того, чтобы показать, что оскорбление, хотя и было замечено, — не задело его.
— Где еще вы могли бы побывать сегодня днем, ваша светлость? У посла? В королевском дворце?
— Везде, где бы пожелал.
— Таковы привилегии королевских особ, — задумчиво произнес Гарри со вздохом.
Оливия нервно прикусила губу. К ним уже приближался Владимир, и если должно было произойти насилие, Гарри вряд ли вышел бы из него победителем.
— Ваше присутствие для меня большая честь, — только это и нашлась сказать Оливия. Гарри она проговорила неслышно, одними губами: — Прекратите!
— По-моему, вы разговариваете без меня, — рассердился князь.
Владимир подошел еще ближе.
— Нет, что вы, — уверила князя Оливия. — Я просто хотела напомнить сэру Гарри, что его ждет… э… встреча с его кузеном Себастьяном.
— И вы это ему сказали? — усомнился князь.
Оливия почувствовала, что краснеет.
— Да, вроде того, — промямлила она.
— Мне и вправду надо идти, — сказал Гарри, поднимаясь.
Оливия тоже встала.
— Разрешите проводить вас до двери, — сказала она почти сквозь зубы.
— Пожалуйста, не беспокойтесь. Я никогда не посмел бы позволить это такой красивой женщине.
Оливия побледнела. Понимает ли князь, что Гарри издевается над ним? Она незаметно взглянула на Алексея, но он, казалось, не обиделся, а, наоборот, выглядел довольным, хотя был напряжен и сдержан.
Гарри вышел один, лишив Оливию возможности высказать ему, что она думает о его дерзких выходках. Но так легко он не отделается, кипела она Он и представления не имеет, что значит растравить ее гнев. Вечером она ему все выскажет.
А пока надо было занимать разговорами князя. Он сидел с самодовольным видом. Он был доволен, что Гарри ушел, и, возможно, еще более доволен, что остался наедине с Оливией.
И Владимиром. Разве можно было забывать о Владимире?
— Интересно, где моя мать? — сказала Оливия. Действительно, было очень странно, что ее мать до сих пор не появилась. Дверь в гостиную была все это время открыта, как того требовали правила приличия, так что присутствие матери в общем-то было необязательным. Но Оливия была убеждена, что ее мать захочет по крайней мере поздороваться с князем.
— А ее присутствие необходимо?
— Нет. — Оливия бросила взгляд на открытую дверь. — В коридоре Хантли…
— Я рад, что мы остались одни.
Оливия сглотнула, не зная, что на это ответить. Он улыбнулся, но его взгляд потяжелел.
— Вы нервничаете от того, что остались со мной наедине?
До этого момента она не нервничала.
— Нет, разумеется. Я знаю, что вы джентльмен. К тому же мы не одни.
Он несколько раз моргнул, а потом рассмеялся:
— Вы имеете в виду Владимира?
Оливия метнула взгляд на телохранителя, потом снова на князя.
— Он сидит… здесь. И…
— Владимир невидим.
Ее беспокойство все росло.
— Я не понимаю.
— Он вроде бы здесь и не здесь. — Он улыбнулся, но так, что она почувствовала неловкость. — В зависимости от того, желаю я этого или нет.
Она разжала губы, но ей абсолютно нечего было сказать.
— Например, — продолжал князь, — если бы я захотел поцеловать вас…
Оливия задохнулась.
— …было бы то же самое, как если бы мы были одни. Он никому ничего не расскажет, а вы не будете… как это говорится… чувствовать себя неловко.
— Полагаю, вам следует уйти, ваша светлость.
— Но прежде я хочу вас поцеловать.
Оливия резко встала, ударившись лодыжкой о столик.
