— Себастьян!
— Не спеши, Оливия! — крикнул он. — Держись несколько сзади.
— Это как-то неправильно, — очаровательно надула губки мисс Уинслоу. Глядя на них, Себастьян задумался, каким образом можно превратить эту милую гримаску в еще более соблазнительную… или соблазняемую.
— Хм-м… — пробормотал он.
— Она же не какая-то престарелая незамужняя тетушка. — И воскликнула затем: — Леди Оливия, пожалуйста, не надо отставать и скорее присоединитесь к нам!
— Я абсолютно уверена, что Себастьян этого совсем не хочет, — сказала Оливия, но Себ заметил, что ее походка стала живее, и вскоре она поравнялась с ними.
— Не волнуйтесь, друг мой, — обратилась она к нему. — Леди Викерс отдала мне свою газету. Я найду удобную и уютную скамейку и посижу там, а вы можете прогуливаться. Сколько хотите.
Она достала газету и протянула ему, явно предлагая, чтобы он ее понес. Себ так и поступил. Он никогда не спорил с дамами, кроме тех случаев, когда это было абсолютно необходимо.
Они гуляли по парку, мирно беседуя ни о чем особенном, и, верная своему слову, Оливия скоро нашла скамейку и перестала обращать на них внимание. Или, по крайней мере, удачно притворилась, что делает это.
— Сделаем круг? — спросил он мисс Уинслоу. — Нетрудно вообразить, что это такая огромная гостиная, которую можно обойти по периметру.
— Хорошая идея. — Она оглянулась на Оливию, сосредоточенно читавшую газету.
— О, не волнуйтесь! Она наблюдает за нами.
— Вы так думаете? По-моему, она целиком погрузилась в чтение.
— Моя дорогая кузина великолепно может читать и одновременно шпионить за нами. А еще способна при этом рисовать акварелью пейзаж и управлять оркестром. — Он наклонил голову в сторону мисс Уинслоу. — Женщины, как я узнал по жизни, могут делать по шесть разных вещей одновременно, не переводя при этом дыхание.
— А мужчины?
— О, мы гораздо более тупые! Просто чудо, что мы можем еще одновременно ходить и говорить.
Она рассмеялась и кивком указала на его ноги:
— Вам это, кажется, отлично удается.
Он притворился удивленным:
— Действительно, только поглядите: должно быть, я совершенствуюсь.
Она снова рассмеялась прелестным грудным смехом. Он улыбнулся ей, потому что именно так и реагирует джентльмен, когда леди смеется в его присутствии. На мгновение он забыл, где находится. Деревья, трава, весь мир отошли куда-то на второй план: он видел только ее личико, ее улыбку и ее губы, такие розовые и сочные, так изящно изгибавшиеся в уголках.
Его тело стало наполняться легкими головокружительными ощущениями. Это не было вожделение или просто желание. Он знал, как проявляют себя эти чувства. Это было нечто иное. Возможно, возбуждение… А может, предвкушение… хотя он не мог сообразить, предвкушение чего именно. Они всего-навсего прогуливались по парку. Однако он никак не мог отрешиться от ощущения, что его ждет впереди нечто очень заманчивое.
Это ощущение было удивительно приятным.
— Не так уж и плохо, когда тебя спасают, — промолвил он. Они неторопливо направились к Стенхоп-Гейт. Погода была отличной, мисс Уинслоу — очаровательной, а Оливия находилась за пределами слышимости.
Чего еще может пожелать мужчина в такой день?
Ну, может быть, чего-то после полудня. Он посмотрел на небо. Все еще не торопилось уходить роскошное утро.
— Мне так неловко за мою бабушку, — проговорила мисс Уинслоу. Чувствовалось, что она переживает ее демарш всерьез.
— Ну-ну, разве вы не знаете, что леди не положено замечать подобные вещи?
— Правда? — вздохнула она. — Я даже не должна за них извиняться?
— Конечно, нет. — Он с веселой усмешкой посмотрел на нее сверху вниз. — Вам полагается замести это под ковер и надеяться, что я ничего не заметил.
Ее брови с сомнением взлетели.
— Даже того, что ее рука была на вашем… э-э…
Он махнул рукой, хотя, по правде говоря, испытывал большое удовольствие, любуясь ее вспыхнувшими щеками.
— Я ничего подобного не припоминаю.
На какое-то мгновение ее лицо стало отрешенным, но потом она покачала головой:
— Лондонское общество все время ставит меня в тупик.
— Несомненно, нелепостей в нем хватает, — согласился он.
— Посмотрите хотя бы на мою ситуацию.
— Это просто позор. Но такова здесь мораль. Если я отвернусь от вас и мой дядюшка вас не примет… — тут он посмотрел на нее, не покажется ли на ее лице разочарование, — вас все начнут обходить стороной.
— Нет, это-то я понимаю, — промолвила она. — Но нахожу случившееся чудовищно несправедливым…
— Согласен, — вставил он.
— И все-таки я наверняка чего-то не знаю. Подозреваю, что существует множество нюансов, о которых я понятия не имею.
— О, разумеется! Возьмем, например, наше представление здесь, в парке. Тут есть немало деталей, которые следует обыграть абсолютно точно.
— Объясните, что вы имеете в виду.
Он изменил позицию, так что оказался лицом к лицу с ней.
— Все дело в том, как я на вас гляжу.
— Прошу прощения?
Он улыбнулся, с обожанием глядя на нее сверху вниз, и пробормотал:
— Вот так.
Ее губы полуоткрылись, и какое-то мгновение она не дышала.
Ему очень льстило, что он может так на нее подействовать. Приятно было сознавать, что она и вправду в этот момент перестала дышать. Господи, как же ему нравилось читать чувства и мысли женщин!
— Нет-нет, — упрекнул ее он. — Вы не можете смотреть на меня таким же взглядом.
Она растерянно моргнула:
— Почему?
Он склонил голову к ней еще на дюйм ближе и насмешливо прошептал:
— Люди смотрят.
Глаза ее широко открылись, и он мог теперь точно определить, в какой момент ее рассудок прояснился. Она постаралась незаметно посмотреть сначала налево, потом направо, а затем медленно и совершенно растерянно снова на него. На самом деле было ясно, что она даже не догадывается, что делает.
— Вы совсем не умеете делать это, — вздохнул он.
— Не понимаю, о чем вы, — призналась она.
— Настоящая леди никогда не допустит таких ошибок, — невозмутимо объяснил он. — Позвольте мне вам помочь. Мы находимся в парке.
Аннабел подняла брови.
— Ну а где же еще?
— И вокруг сотня или больше наших ближайших знакомых.
Она повернула голову в сторону Роттен-Роу, где несколько группок светских дам старательно притворялись, что не смотрят на них.
