Она кивнула.
— Никто из гостей еще не приехал. — Он поцеловал нежное местечко у нее под ушком. — И я думаю, вполне разумно предположить, что твоя замечательная кузина нас не потревожит.
— Себастьян, я…
— Мы сделаем ее крестной матерью наших детей.
— Что? — Она едва могла выдохнуть это слово. Его рука пробралась ей под юбку и теперь безжалостно двигалась вверх по ее ноге. И все, что ей хотелось, — это… — прости ее Боже за эти грешные желания, — это чуточку нагнуться и встать свободнее, чтобы облегчить ему делать то… что ему только вздумается.
— Она сможет научить их пускать камешки по воде, — произнес он, добираясь до чувствительной ямки у нее под коленом. Аннабел затрепетала. — Щекотно? — с улыбкой поинтересовался он и двинулся выше. — Думаю, у нас будет масса детей. Много, много, много.
Ей было необходимо остановить его. Что-то сказать насчет того, что она еще ничего не решила, что не может ничего пообещать, пока у нее не будет какого-то времени, чтобы все обдумать с ясной головой… чего она абсолютно не может делать в его присутствии. Он говорил о будущем, о детях, и она понимала, что ее молчание можно понять как согласие.
Он провел пальцем по внутренней стороне ее бедра.
— Я не могу себе представить, чтобы у нас не народилась целая куча детей, — пробормотал он. Его губы снова нашли ее ушко. — Я не выпущу тебя из постели.
Ее колени подогнулись.
Его палец скользнул еще выше и добрался до нежной складочки, где бедро переходило в ягодицу.
— Сказать тебе, что именно собираюсь я делать там? В нашей постели?
Она кивнула.
Он улыбнулся. Она почувствовала это по движению его губ у себя под ухом, ощутила, как его дыхание наполнилось радостью.
— Сначала, — тихо произнес он, — я доставлю тебе удовольствие.
Легкий стон сорвался с ее уст, а может, это был вскрик.
— Я начну с поцелуя, — промолвил он, и голос его близ ее кожи был низким и жарким. — Но где его поместить? Об этом надо подумать.
— Где? — прошептала она. Это был скорее не вопрос, а эхо сомнения.
Он прикоснулся к ее рту.
— К губам? Возможно. — Его палец лениво скользнул к ключице. — Мне нравится эта частичка твоего тела. И эти… — Он взял в пригоршню ее грудь и с придыханием сжал ее. — Я могу потратить целый день только на них.
Аннабел выгнулась ему навстречу, желая отдать ему больше. Ее тело взяло власть над ней и отчаянно жаждало его. Она не могла забыть то, что делал он с ней в гостиной Валентайн-Хауса. Как прикасался к ее грудям. Всю свою жизнь она их ненавидела. И прежде всего из-за взглядов, которые бросали на них мужчины, как они присвистывали, словно считали, будто она готова, чтобы ее «подцепили» и осчастливили вниманием.
Но Себастьян заставил ее почувствовать себя прекрасной. Он любил ее тело, и поэтому она тоже начинала это тело любить.
Он опустил руку в лиф ее платья. Его пальцы скользнули под сорочку и прошлись по соскам.
— Ты понятия не имеешь, — осипшим голосом произнес он, — как сильно буду я любить тебя в этом месте.
У нее перехватило дыхание, а когда он передвинул руку, она ощутила себя обездоленной. Это было неудобное для него положение, а она ничем не могла ему помочь, но подумала, что если сдвинет эту проклятую тряпку вниз, он сможет коснуться ее повсюду. Он сможет сжимать, мять и сосать ее плоть.
— О Боже мой! — простонала она.
— О чем ты сейчас думаешь? — прошептал он.
Она лишь помотала головой. Ни в коем случае не могла она произнести вслух те распутные мысли, что роились в ее голове.
— Ты думаешь о том, где еще я могу тебя целовать?
Боже, Боже! Она надеялась, что он не ждет от нее столь конкретного ответа.
— Я могу поцеловать тебя в совершенно другом месте, — дразнил ее он. Его другая рука — та, что лежала на ее бедре, — нежно сжала его. — Если я хочу доставить тебе удовольствие, — бормотал он. — Полное удовольствие, полагаю, ожидает тебя в одном укромном местечке.
Его палец нырнул между ее ног.
Она чуть не отпрыгнула назад. И отпрыгнула бы, если б его вторая рука не обвивала так крепко ее талию.
— Тебе это нравится? — бормотал он, рисуя маленькие кружочки там внутри, приближаясь к центру ее естества.
Она кивнула… А может, только подумала кивнуть… Но наверняка не сказала «нет».
Второй его палец присоединился к первому и с мучительной лаской побуждал ее открыться шире, гладил ее влажную плоть. Аннабел ощутила, как ее тело начало трепетать и содрогаться, и она вцепилась в его плечи, страшась, что он сейчас бросит ее и она просто лишится чувств.
— Я думаю, что меня ожидает вкус небес, — продолжал он, явно не желая останавливаться, пока она не взорвется под его руками. — Я полижу тебя именно здесь. — Он пробежал пальцами вверх и вниз по влажной складочке. — А потом здесь. — И он передвинул палец на другую сторону. — А потом я отправлюсь сюда. — И он дотронулся до самой чувствительной пуговки плоти, и она вскрикнула.
Его рот теснее прижался к ее ушку.
— Я лизну там тоже.
Аннабел вцепилась в него еще сильнее, вжимая бедра в его ладонь.
— Но даже этого может оказаться недостаточно, — шепнул он. — Ты женщина разборчивая и можешь заставить меня как следует поработать на твое удовольствие.
— О, Себастьян! — простонала она.
— Возможно, мне придется коснуться тебя поглубже. — Один из его пальцев начал кружить вокруг отверстия ее лона, затем бережно скользнул внутрь. — Вот так. Тебе это нравится?
— Да, — выдохнула она, — да!
Он стал двигаться в ней.
— А так?
— Да!
О, каким он был… проказливым! И она охотно ему подчинялась… и он проделывал с ней разные проказы. А она могла думать лишь о том, что они сейчас очень рискуют, поскольку в любой момент кто-нибудь может на них наткнуться… но почему-то от этого все становилось еще восхитительнее.
— Расслабься окончательно, Аннабел, — прошептал он ей в самое ушко.
— Не могу, — пролепетала она, сжимая ноги вокруг него. Внутри у нее все мучительно ныло, и она не знала, как ей поступить. Можно ли позволять ему так много? И вообще, хочет ли она, чтобы это прекратилось?
— Расслабься, — вновь прошептал он.
— Я… я…
Он откликнулся кратким смешком.
— Скажу тебе прямо, Анна…
— Ой-й!
Она не была уверена, отпустила она себя или нет, но что-то у нее внутри словно… взорвалось. Она прильнула к его плечам, держась за них, как за спасательный круг, а потом, когда она вся обмякла, он подхватил ее на руки и отнес на мягкий клочок травы неподалеку. Она села… затем легла безвольно, позволив солнцу согревать ее лицо.
