Видя растерянность Эммы, герцог прошел через комнату и сел рядом с Кэролайн; Генри последовал за ним.
– Не расскажешь ли поподробнее о том, как ты провела сегодняшний день, Эмма, дорогая? – сказала Кэролайн, пытаясь прервать молчание.
Эмма невольно поморщилась: похоже, эта тема приобретала необычайную популярность.
– Спасибо, мне все очень понравилось.
Снова наступило молчание, и на этот раз даже у Кэролайн не хватило духу прервать его.
Пальцы Эммы бесцельно пощипывали ткань юбки. Она ощущала на себе взгляд Алекса и, как ни старалась призвать себе на помощь отвагу, не смела поднять на него глаз.
Алекс, бесспорно, нравился ей, но признать этот факт и сказать об этом прямо означало пойти против всего, что Эмме внушали с детства. Она была в полном смятении, потому что отчаянно желала его и знала, что не может себе позволить обладать им.
Вот если бы он сделал ей предложение! Брак с Алексом даже без взаимной любви все-таки лучше, чем ничего. Однако Алекс ничуть не походил на человека, готовящегося сделать предложение.
Эмма совсем затосковала, как вдруг тишину нарушил громкий голос:
– Господи, здесь такая атмосфера, будто мы на похоронах. Неужто вы все потеряли дар речи? – Юджиния в элегантном платье из серого шелка остановилась в дверях и пристально оглядывала гостей.
– Право, мама, все почему-то боятся проронить хоть слово – Алекс тут же поднялся, чтобы поцеловать мать в щеку.
Юджиния подозрительно взглянула на него:
– Надеюсь, ты не нагрубил нашим гостям?
– Немного, и только мне, – отважно заметила Эмма, чем вызвала неодобрительный взгляд тетки.
Алекс хмыкнул.
– Не могу ли я повести вас к ужину, мисс Данстер? – спросил он любезно, подходя к ней и предлагая руку.
– Разумеется, да. – Эмма поднялась. Что еще ей оставалось делать, когда на нее были устремлены взгляды всех присутствующих?
Она попыталась сделать шаг к двери, но железная рука Алекса удержала ее на месте.
– Дорогая, нам лучше остаться в арьергарде. – Его слова прозвучали весьма многозначительно.
– Если никто не возражает! – чувствуя, что краснеет, поспешила ответить Эмма.
– О, мы ничуть не возражаем, – тут же воскликнула Юджиния и почти насильно потащила дочь из комнаты.
Через несколько секунд гостиная опустела.
– Не смейте больше этого делать! – Эмма вырвала руку из руки Алекса.
– Делать чего? – спросил он с невинным видом.
– Надеюсь, вам приятно гостить у нас, Эмма, – передразнила она.
– О, прекратите. Вы не можете упрекать меня за то, что я всего лишь пошутил.
– Шутите, но не на мой счет. Вы меня унизили.
– Ну не сердись. Ты же понимаешь, что я хотел подразнить тебя.
– А мне показалось, что ты хочешь отомстить, потому что нынче днем не получил желаемого.
Алекс взял Эмму за плечи и привлек к себе:
– Прости, дорогая, я не хотел тебя обижать. И поверь, я получил нынче днем то, что хотел.
– Но…
– Тише. – Он прижал палец к ее губам. – Я только хотел сделать тебя счастливой и нечаянно огорчил. И я дразнил тебя потому, что сердиться лучше, чем впасть в печаль.
– И все же я предпочла бы, чтобы ты больше не прибегал к таким методам, – пробормотала Эмма, уткнувшись лицом ему в грудь.
Алекс поцеловал ее в лоб.
– Обещаю. Кстати, ты видела, чтобы комната пустела так быстро? Похоже, я не единственный хотел, чтобы мы с тобой уединились. Готов держать пари, что моя мать постаралась совершить эвакуацию в столовую за какие-нибудь десять секунд.
– И я никогда прежде не видела, чтобы моя тетка проявляла такую прыть. – Эмма нехотя улыбнулась. – Мне показалось, что дядя Генри сейчас потащит Белл за волосы.
– Забавно. Я считал, что он выше этого.
– Должно быть, ты шутишь. Тетя Кэролайн бывает ужасна в гневе, и он ни в коем случае не стал бы ее провоцировать. Герцог слишком любит спокойную жизнь. К тому же все они жаждут видеть меня пристроенной, а у меня другие планы. Ты же знаешь, что в Бостоне у меня дело. – Произнося эти слова, Эмма почувствовала, как сердце ее екнуло. Она уже знала, что Алекс для нее важнее, чем «Данстер шиллинг». – В любом случае ты не должен чувствовать себя обязанным, – закончила Эмма смущенно.
Алекс чуть улыбнулся, гадая, какое давление на него нужно, чтобы заставить остепениться.
– Теперь ты чувствуешь себя лучше? – спросил он.
– Не знаю. – Эмма вздохнула. – Кажется, я устроила спектакль…
– На какой спектакль ты намекаешь?
– Просто вела себя глупо. Мне жаль. Надеюсь, я тебя не огорчила?
Алекс удивленно посмотрел на нее. Он не мог поверить, что Эмма извиняется перед ним после того, как они занимались любовью. Обычно юных леди учили, что добрачные интимные отношения в любой форме сродни вечному проклятию.
– Вполне естественно чувствовать смущение, приобретая новый опыт. – Ему очень хотелось утешить ее.
– Благодарю за понимание. – На губах Эммы появилась тень улыбки. – И все же я считаю, что на некоторое время нам следует остановиться. – Видя, как взметнулись вверх брови Алекса, она добавила: – Право же, не могу описать словами, как скверно я чувствовала себя сегодня днем.
– Ты страдала от чувства вины?
– Да, и от смущения тоже.
Эмма отвернулась и принялась разглядывать маленькие часы на другом конце стола. Она испытывала гордость, оттого что смогла быть честной с Алексом, и все же боль, от которой ей никак не удавалось избавиться, сбивала ее с толку.
Алекс дотронулся пальцами до ее подбородка и заглянул в глубину нежных фиалковых глаз:
– Прости, но я все равно собираюсь поцеловать тебя.
– Знаю.
Он наклонился ближе к ней:
– Я хочу тебя целовать при каждом удобном случае.
– Знаю.
Его губы почти касались ее губ.
– И хочу попытаться сделать это сейчас.
Эмма вздохнула, убаюканная звуком его голоса.
– Знаю.
– И ты не собираешься останавливать меня?
– Нет.
Тихий ответ Эммы затерялся во влажном поцелуе Алекса. От его губ шел жар, и Эмма закрыла глаза, отдавшись теплу этой замечательной минуты.
Со стоном оторвавшись от нее, Алекс вздохнул.
– Уик-энд будет долгим. – Он все еще придерживал рукой ее подбородок.
