И тут внимание Рона привлекли новые действующие лица земной драмы, свидетелем которой и даже участником стал пришелец.
Из-за бурелома показалась лошадь, которую вел под уздцы коренастый, средних лет бородатый мужчина в ладном полушубке, синих штанах с желтой полосой по шву и грязных сапогах. На лошади сидела молодая девушка, черноволосая, худенькая, с живым нервным лицом, большими, чуть выпяченными губами и яркими черными глазами. Девушка крутила головой, словно искала что-то потерянное. Затем появилась еще одна лошадь, которой также управляла женщина – совсем иного склада. Эта особь была крупнее размером, ее светлые волосы были спрятаны под платком. Она ехала спокойнее, но руки нервно теребили повод – эта женщина чего-то боялась.
Далее шли три человека. Пешком. Один из них был Рону знаком – его звали Костя, он был слаб характером, склонен к необдуманным решениям и являл собой психологический тип человека, задавленного авторитетом вышестоящего в социуме индивидуума. Рон предположил, что это проблема семейного характера.
Затем рядом шли, оживленно беседуя жестами, два существа незнакомого ранее типа. Черноволосая, закутанная в какие-то немыслимые тряпки молодая полногрудая смуглая женщина и человек с широким, плоским, улыбчивым лицом, одетый удобно и тепло.
Рону потребовалось не меньше минуты и концентрация внутреннего слуха, чтобы разобраться как в причинах появления этих людей здесь, так и в их отношениях между собой. Хотя кое-что еще оставалось неясным. Рон решил не покидать пока корабль, а наблюдать за тем, что произойдет в лагере, со стороны, тем более что работа автоматов по починке корабля требовала его постоянного присутствия на борту.
И наблюдение дало ему много интересных сведений о нравах и обычаях обитателей Земли.
* * *
Первым увидел Веронику маркиз Минамото.
Он ничем не выдал своего волнения, лишь дублированный сучок выпал из его пальцев, и японец быстро наклонился, разыскивая драгоценную веточку. Мюллер, который еще не увидел приехавших, так как был поглощен проблемой дупликации, опустился на корточки рядом с японцем и тоже стал шарить руками во мху, повторяя:
– Ну что же вы, голубчик, вам ничего нельзя доверить. Ниночка между тем спрыгнула на землю и не заметила, что
Костик подставил руку Веронике, чтобы та могла сойти с лошади.
– Где он? – спросила Ниночка громко. Она капризно надула губы, будто была обижена на тех, кто скрывает от нее космический аппарат.
А Вероника смотрела в упор на Дугласа. Он как раз в этот момент вылез из палатки в халате, несмотря на студеную погоду, держа в одной руке зубную щетку, а в другой – махровое полотенце.
Вероника медленно пошла к нему. Костик поспешил за девушкой.
Дуглас так и не распрямился. Он стоял, наполовину высунувшись из палатки и приоткрыв рот. Его обычно безукоризненный пробор был нарушен ночными кошмарами, и потому обнаружилась ранняя длинная лысина.
И хоть Вероника молчала, ее движение к палатке было настолько значительным и неотвратимым, что все остальные замерли, глядя, как поднимается ее тонкая рука с зажатой в ней нагайкой.
Нагайку Вероника выпросила у Кузьмича заранее, и тот, ничего не подозревая, отдал ее англичанке.
Нагайка засвистела, как прижатая рукой оса. Свист оборвался.
На щеке мистера Робертсона протянулась, вздуваясь, красная полоса. Дуглас старался прикрыться от ударов полотенцем, но почему-то ему не пришло в голову спрятаться в палатке. Удары приходились по его руке, плечам, даже лысину пересек красный след.
Трудно было сказать, сколько это продолжалось. Может быть, минуту, может, меньше. Неподвижно глядел на экзекуцию маркиз Минамото, даже не стараясь подняться и прийти на помощь своему бывшему господину.
Первым опомнился Михей Кузьмич.
Он сделал два шага, обхватил Веронику сзади и сказал:
– Барышня, не женское это дело.
Андрюша, подбежавший следом, вынул из руки девушки нагайку. Вероника и не сопротивлялась.
И только когда Вероника была обезврежена, Дуглас уполз в палатку – исчез. Так же бессловесно.
– Молодец, Верочка! – сказала Нина. – Его счастье, что ты успела первой. Я бы воспользовалась ружьем.
– Господа, господа! – Мюллер даже забыл о потерянном сучке. – Ну почему такое самоуправство? Немедленно расскажите мне, что произошло? Что побудило вас, мисс Смит, к таким резким действиям?
– Пускай она расскажет, – сказала Вероника, указав на Ниночку. – Она все знает. А я должна сделать еще одно дело.
Но японского маркиза и след простыл.
* * *
Ниночка, как ей ни хотелось скорее побежать к космическому аппарату и посмотреть на астронавта, все же пересилила себя – долг прежде всего. Она подробно рассказала о том, как пропали бумаги капитана Смита и как потом сбежали от них Дуглас и его слуга.
Порой она обращалась к палатке Дугласа, закрытой пологом, понимая, что он отлично слышит каждое слово.
– Господи! – сказал, когда рассказ закончился, профессор Мюллер. – Представляете, что он о нас думает?
Профессор имел в виду пришельца, и все его поняли.
– Вряд ли это что-то изменит, – сказал Андрюша. – Он к этому готов.
Пегги смотрела на Андрюшу умиленно. Он был такой хилый, некормленый, что ей хотелось носить его на руках и согревать на своей высокой груди. Такого чувства у нее никогда еще не возникало по отношению к англосаксам, и она осмелилась на него, хотя бы в мыслях, оттого, что ей неоднократно приходилось слышать как от мисс Смит, так и от мистера Робертсона и даже китайца Лю, который вовсе не китаец, что русские – это дикие варвары. Но она сама тоже относилась к варварской породе людей, так что нежно думать об Андрюше ей было можно.
– В конце концов, господа! – воскликнул приободрившийся Костик. – Все эти гадости – дело рук японского шпиона. И его пособника. Почему мы должны отвечать за этих морально нечистоплотных людей?
– Разумеется, разумеется, – устало согласился Мюллер, который совсем иначе представлял себе эту экспедицию еще два дня назад. Это была уже не экспедиция, а Ноев ковчег, и трудно было понять, сколько же здесь нечистых.
– А вы, господин Робертсон, – обратился Костик к закрытому пологу палатки, – будьте любезны немедленно возвратить владелице принадлежащие ей бумаги отца и его завещание.
– Какие бумаги? – донесся после довольно долгой паузы голос из палатки.
– Он ничего не знает! – с сарказмом сказал Костик, обращаясь к аудитории. – Тогда выходите, мистер, и вы испытаете силу моих кулаков. Сейчас с вами не будет вашего прислужника. Выходите, если вы не последний трус.
