– Я не приму от вас деньги.
– Не говорите глупостей.
Он развернулся и уставился на нее твердым и злым взглядом.
– Не хочу, чтобы меня считали охотником за приданым.
– Значит, вот в чем дело? Вас беспокоит, что скажут люди? Боже мой, а я-то думала, вы выше таких мелочей. – Развернувшись на каблуках, Белл быстро зашагала к своей кобыле, которая мирно пощипывала траву неподалеку. Подхватив поводья и отвергнув предложенную Джоном помощь, она забралась в седло. – Кстати, – жестко сказала она. – Вы были совершенно правы: я действительно заблуждалась относительно вас, – но на последнем слове ее голос дрогнул, и Белл поняла, что Джон раскусил ее фальшивую браваду.
– Прощайте, Белл, – бесстрастно проговорил Джон, зная, что, если она не уедет немедленно, он не сможет отпустить ее.
– Видите ли, я не собираюсь ждать, когда вы одумаетесь, – внятно и неторопливо продолжала Белл. – Когда-нибудь вы передумаете и вспомните обо мне. Вы до боли захотите видеть меня рядом – и не только в постели, но и в вашем доме, сердце и душе. Но меня вы уже не вернете.
– Ни на минуту не сомневаюсь в этом. – Джон не знал точно, произнес ли он эти слова или просто подумал, но в любом случае Белл их не услышала.
– Прощайте, Джон, – сдерживая рыдания, продолжала Белл. – Я знаю, Эмма и Алекс – ваши друзья, но я была бы рада, если бы вы не появлялись у них до моего отъезда. – Слезы затуманили ей глаза, она хлестнула кобылу и галопом понеслась к Уэстонберту.
Джон смотрел ей вслед и, когда Белл скрылась за деревьями, еще несколько минут стоял неподвижно, пытаясь осознать случившееся. После долгих лет стыда и презрения к себе он наконец-то совершил правильный, благородный поступок, но это не принесло ему ни малейшего удовлетворения.
Застонав вслух, Джон злобно выругался, пинком отшвырнув с дороги камень. Такое повторялось всю его жизнь: стоило достичь желанной цели, манящей и, казалось бы, недосягаемой – тут же впереди появлялась еще более манящая цель. Блетчфорд-Мэнор был для него мечтой, мечтой о респектабельности, положении, чести, возможностью доказать родным, что он способен многого добиться, что ему нет нужды наследовать титул и поместье, чтобы стать джентльменом. Но едва перебравшись в Блетчфорд-Мэнор, он повстречал Белл: казалось, боги в насмешку подстроили их встречу, намекая: «Видишь, этого тебе никогда не добиться, Джон. Об этом можешь даже не мечтать».
Он крепко зажмурился. В конце концов, он ведь поступил, верно?
Он понимал, что оскорбил Белл. Ее обиженное лицо еще стояло у него перед глазами. А затем Белл соединилась с Аной, с ее молчаливыми и обвиняющими глазами. «Не-е-е-ет! – застонала она. – Не-е-ет!» И вдруг послышался голос ее матери: «Это мог сделать и ты».
Джон с усилием открыл глаза, пытаясь отогнать мысли об этих женщинах. Он поступил правильно. Ему никогда уже не стать человеком с чистой душой, которого заслуживает Белл. Сцена из сна снова и снова представала перед ним: он лежал, придавив телом кричащую Белл.
Нет, он поступил, как следовало. Он хотел ее слишком сильно. Она сломалась бы под напором его страсти.
Тупая, нарастающая боль возникла в его груди, сжимая легкие. Одним порывистым движением он вскочил в седло и понесся прочь еще быстрее, чем Белл. Он мчался через лес, ветки яростно хлестали его по лицу, но Джон не замечал их, смиряясь с болью, как с заслуженным наказанием.
Глава 9
Белл не думала о своем поспешном возвращении домой. Она скакала, не заботясь об осторожности, мечтая лишь скорее вернуться в Уэстонберт, оставив как можно большее расстояние между собой и Джоном Блэквудом.
Но оказавшись дома и взбежав по лестнице, Белл поняла: Уэстонберт недостаточно далек. Как она могла оставаться здесь, когда человек, разбивший ее сердце, живет всего в получасе пути отсюда?
Она ворвалась к себе в комнату, рывками избавилась от одежды, выволокла из гардеробной свои три чемодана и принялась швырять в них одежду.
– Миледи, миледи, что вы делаете?
Белл опомнилась. Ее горничная стояла в дверях с перепуганным лицом.
– Укладываю вещи, – фыркнула Белл, – вот что.
Мэри вбежала в комнату и попыталась утащить чемоданы обратно.
– Но миледи, вы же не знаете, как это делается.
Горячие слезы навернулись на глаза Белл.
– Что же тут трудного? – вспылила она.
– Для этих платьев нужны сундуки, миледи, иначе они изомнутся.
Белл выронила на пол все, что держала в руках, ощутив внезапную опустошенность.
– Да, конечно. Именно так. Вы правы.
Белл судорожно вздохнула, пытаясь сдержать эмоции хотя бы до тех пор, пока не покинет комнату.
– Уложите вещи, как сочтете нужным. Я уезжаю немедленно после возвращения герцога и герцогини. – С этими словами она бросилась прочь из комнаты, добежала до кабинета Эммы, заперлась там и отчаянно прорыдала остаток дня.
Эмма и Алекс вернулись только через неделю. Все это время Белл не знала, чем себя занять, и потому долгие часы сидела, уставясь в окно.
Приехав, Эмма испытала естественное недоумение при виде вещей Белл, уложенных и аккуратно составленных в небольшой комнате в главном коридоре. Она немедленно призвала кузину к ответу.
– Белл, что все это значит? Почему на тебе мое платье?
Белл оглядела фиолетовое платье, которое проносила всю неделю.
– Вся моя одежда уложена.
– Но почему?
– Я не могу оставаться здесь.
– Белл, я не понимаю, о чем ты говоришь.
– Я должна уехать в Лондон – завтра же.
– Что? Завтра? К твоему отъезду имеет отношение лорд Блэквуд?
Белл немедленно отвернулась – большего Эмме и не требовалось, чтобы подтвердить свою догадку.
– Что случилось?
– Он меня унизил.
– Господи, Белл, неужели он…
– Нет, а жаль. Тогда ему пришлось бы жениться на мне, и я… – она разразилась рыданиями.
– Белл, ты сама не понимаешь, что говоришь.
– Я все понимаю! Почему мне никто не хочет поверить?
Глаза Эммы расширились при виде такой невыдержанности кузины.
– Может быть, ты все-таки расскажешь, что произошло в мое отсутствие?
Дрожащим голосом Белл изложила свою печальную повесть. К тому времени, как она закончила, ей пришлось сесть.
Эмма оперлась о стол рядом с креслом Белл и ласково погладила ее по руке.
– Мы немедленно уезжаем в Лондон, – спокойно произнесла она.
Впервые за целую неделю Белл ощутила проблеск надежды. Почему-то она чувствовала, что сможет исцелиться, если окажется подальше от места, где испытала величайшее разочарование в жизни. Она взглянула на Эмму.
