– Я… я пыталась до-доползти домой, – сумела выговорить Белл. – Как холодно!
– Знаю, знаю, – пробормотал Джон.
Черт, почему она ползла? Но задавать вопросы было некогда. Белл едва шевелила губами, и Джон понял, что должен немедленно согреть ее.
– Ты сможешь удержаться в седле? – спросил он, подсаживая ее на Тора.
– Не знаю… Холодно…
Белл накренилась в седле, и ему пришлось вновь поднимать ее.
– Обхвати шею Тора, пока я не сяду сзади. Обещаю тебе, я буду крепко держать тебя всю дорогу домой.
Стуча зубами, Белл кивнула, изо всех сил вцепившись в шею жеребца. Джон мгновенно вскочил в седло и крепко обнял ее за талию. Белл сразу обмякла, закрыв глаза.
– Не м-м-могу не д-д-дрожать, – запинаясь, проговорила она. – Холодно…
– Вскоре ты согреешься, любимая.
В этот момент их догнали Мэри и грум.
– За мной! – крикнул Джон.
Ему было некогда объяснять подробности. Пришпорив Тора, он пустил его головокружительным галопом.
Тесно прижавшись к Джону, Белл устало отдалась ритму скачки. К ней пришло странное оцепенение, удовлетворенность от того, что боль и озноб вскоре прекратятся.
– Мне уже не так холодно, – пробормотала она слабым голосом.
– О черт! – выругался Джон и с силой встряхнул Белл. – Не смей засыпать, слышишь, Белл? Не спи! – Белл не ответила, и он еще раз тряхнул ее, схватив за плечо.
Белл даже не открыла глаза.
– Я так устала…
– Нет, Белл! – резко отозвался Джон. – Не смей засыпать, ты меня понимаешь?
Смысл слов с трудом доходил до ее сознания.
– Ну, если ты так хочешь, – вяло отозвалась она.
Остаток пути Джон то пришпоривал Тора, несущегося во весь опор, то встряхивал Белл, не давая ей заснуть. Надо было как можно быстрее доставить ее домой и согреть. Джон опасался, что, если Белл заснет, у нее не хватит сил проснуться.
После минут, показавшихся часами, они вынырнули из-за деревьев и бешеным галопом промчались по лужайкам Гайд-парка, а затем – по лондонским улицам. Джон осадил жеребца перед особняком Блайдонов, спрыгнул с седла, увлекая за собой Белл. Грум, который подоспел вовремя, подхватил поводья и повел Тора в конюшню. Кивком поблагодарив грума, с Белл на руках Джон прошел в холл.
– Торнтон! – рявкнул он.
Через секунду дворецкий возник рядом с ним словно из-под земли.
– Распорядитесь немедленно приготовить горячую ванну.
– Да, милорд, сию минуту, милорд. – Торнтон обернулся к миссис Крейн, экономке, которая вышла в холл следом за ним.
Прежде чем он успел вымолвить слово, пожилая женщина уже заспешила вверх по лестнице.
Джон немедля отправился за ней, ставя здоровую ногу при каждом шаге через две ступеньки. Достигнув верхней площадки, он бросился по коридору, прижимая Белл к груди.
– Мы уже почти на месте, любимая, – бормотал он. – Сейчас ты согреешься.
Голова Белл слегка шевельнулась. Джон надеялся, что она услышала его и кивнула, но не мог избавиться от опасения, что это движение было бессознательным. В комнате Джона две горничные уже готовили ванну.
– Мы постараемся согреть воду как можно скорее, милорд, – заметила одна из них, быстро присев.
Джон уложил Белл на полотенце, расстеленное на кровати. Откинув ее волосы со лба, он увидел ужасный лиловый синяк. У него перехватило, дыхание от дикой ярости. Но на кого она обращена, Джон не знал – возможно, на себя самого.
– Джон? – слабо спросила Белл, и ее веки затрепетали.
– Я здесь, любимая, рядом.
– Я чувствую себя так странно, непривычно…
Мне и холодно, и тепло. Кажется, я… – Белл собиралась выговорить «умираю», но удержалась, не желая тревожить Джона.
Джон еле слышно чертыхнулся, заметив, что
Белл лишается чувств. Его онемевшие, но крепкие пальцы начали торопливую работу с бесконечными мелкими пуговицами.
– Не покидай меня, Белл! – крикнул он. -
Ты слышишь меня? Не уходи!
В комнате появилась миссис Крейн с двумя ведрами кипятка.
– Милорд, а вы уверены, что этим должны заниматься вы? – спросила она. – Может быть, женщины…
Джон обернулся и ответил непререкаемым тоном:
– Она – моя жена. Я сам позабочусь о ней.
Миссис Крейн молча кивнула и вышла.
Джон вновь занялся пуговицами. Расстегнув наконец платье Белл, он выпростал ее руки из рукавов. Пробормотав извинение, разорвал какую-то деталь туалета – стаскивать ее, липнущую к телу, было бы слишком долго. Кроме того, Белл, наверное, не следовало поднимать. Джон положил руку ей на сердце. Ее лицо было бледным и мокрым от пота. Подавив подступающий страх, Джон быстро высвободил Белл из мокрых юбок и отнес ее к дымящейся, почти полной ванне. Опустившись на колени, он попробовал воду и нахмурился. Слишком горячо, но ждать, когда вода немного остынет, не было времени. Отчаянно молясь, он опустил Белл в воду.
– Вот так, любимая. Сейчас ты согреешься.
Белл не ответила.
– Очнись, Белл! – закричал он, встряхивая ее за хрупкие плечи. – Тебе нельзя спать, пока ты не согреешься!
Белл промямлила что-то неразборчивое и слабо – оттолкнула его.
Этот жест Джон воспринял как добрый знак, но тем не менее с пробуждением не следовало медлить. Он вновь встряхнул Белл, и, когда это не подействовало, он сделал единственное, что пришло ему в голову, – окунул лицо Белл в воду.
Белл вырвалась, отплевываясь, и в ее глазах появилась абсолютная ясность.
– Какого черта? – вспылила она.
– Только чтобы согреть тебя, любимая, – с улыбкой отозвался Джон.
– В воде мне еще хуже.
– Тут уж я ничего не могу поделать. Сначала будет немного горячо, а потом ты согреешься.
– Здесь слишком горячо.
– Нет, любимая, это ты слишком замерзла.
Белл надулась, как ребенок, взглянула вниз, увидела, как большие ладони Джона гладят ее обнаженную грудь, и лишилась чувств.
– Всемогущий Боже! – воскликнул Джон.
Белл снова была в обмороке, и если бы она хоть на секунду осталась одна, то могла бы захлебнуться.
– Торнтон! – взревел Джон.
Торнтон, ожидавший за закрытой дверью, появился незамедлительно. Бросив единственный взгляд на обнаженную молодую хозяйку в ванне, он нервно глотнул и отвернулся.
– Да, сэр?
– Пришлите сюда кого-нибудь развести огонь. Здесь холодно, как в морге.
