— Хорошо, — строго произнесла Эмма и, прокашлявшись, продолжила: — Как я уже сказала, мне понятно ваше желание… хотя, наверное, это слово не совсем подходит…
— «Желание» — вполне подходящие слово, — поспешила вставить Белл, едва сдерживая смех.
Эмма смерила кузину еще одним убийственным взглядом. Белл ухмыльнулась в ответ, и обе дамы так и продолжали бы пикироваться взглядами, если бы не тихое покашливание Генри. Эмма тут же выпрямилась в кресле, посмотрела на Генри, но не удержалась от соблазна и в последний раз строго взглянула на Белл. Но Белл ответила ей невиннейшей улыбкой.
— Так ты говорила… — напомнила Генри.
— Да, — продолжила Эмма, уже не таким строгим тоном. — Я только хотела сказать, что твое желание быть с ним наедине вполне естественно и… — Она покраснела, что было очень забавно, учитывая ярко-рыжий цвет ее волос. — Наверное, это вполне естественно иногда быть с ним наедине, но, надеюсь, ты понимаешь, от чего тебе, вернее вам, следует воздержаться.
Прежде до Генри не дошел бы смысл намеков Эммы, но теперь-то она понимала, о чем идет речь, и потому румянец, заливший ее щеки, был гораздо ярче румянца Эммы.
По выражению лица Эммы было ясно, что до нее уже дошло: ее просьба несколько запоздала.
— Такие вещи каким-то непостижимым образом всегда становятся известны тете Каролине, — пробормотала она.
Генри вдруг стало не по себе, но потом она вспомнила, что Белл и Эмма — ее подруги. Так что если они и подшучивают над ней, то без злого умысла. Она весело посмотрела сначала в фиалковые глаза Эммы, затем в голубые глаза Белл и произнесла:
— Я не расскажу, уверена и вы будете молчать.
Генри показалось, что время, проведенное в гостях У Эммы и Алекса, пролетело очень быстро. Все вместе они ходили гулять в близлежащую деревню, до самого рассвета играли в карты, шутили и смеялись до коликов в боку. Но самыми лучшими были мгновения, когда они с Данфордом оставались наедине.
Эти тайные свидания всегда начинались со страстного поцелуя, хотя Данфорд не упускал случая заметить, что вовсе не собирался этого делать.
— Стоит мне увидеть тебя, я начинаю терять голову, — обычно говорил он, пожимая плечами.
Генри для порядка пыталась быть строгой, но из этого ничего не получалось.
И вот она вновь очутилась в Лондоне. Изо дня в день ее донимали любопытные визитеры, желавшие принести ей свои поздравления. Генри была несколько сбита с толку количеством посетителей, поскольку большинство из них видела в первый раз.
Граф Биллингтон также заехал к ней с визитом, добродушно сетуя, что ему так и не удалось поухаживать за ней.
— Данфорд всех нас опередил, — пожаловался он и улыбнулся.
Генри улыбнулась ему в ответ и пожала плечами, не зная, что на это ответить.
— Мне придется залечивать свое разбитое сердце сегодня на балу.
— Бросьте, — тут же возразила ему Генри, — оно вовсе не разбито.
Он улыбнулся ее прямоте:
— Оно наверняка было бы разбито, будь у меня шанс узнать вас поближе.
— Как мне повезло, что этого не случилось! — послышался низкий голос.
Генри обернулась и увидела Данфорда в дверях гостиной. Он выглядел таким высоким и мужественным в своем синем пальто и зеленых бриджах. Посмотрев на нее, он еле заметно улыбнулся. Взгляд Генри тут же подернулся мечтательной дымкой, и с ее губ сорвался негромкий вздох.
— Теперь я понимаю, что у меня не было ни одного шанса, — произнес Биллингтон.
— Ни малейшего, — добродушно добавил Данфорд. Он прошел через комнату и сел рядом с Генри. Теперь, после объявления о помолвке, он наконец вспомнил, что всегда симпатизировал Биллингтону.
— Ты приехал по делу? — спросила его Генри.
— Просто захотелось повидать тебя. А у тебя что нового?
— К сожалению, очень много посетителей. — Генри вдруг поняла, что допустила непростительную бестактность по отношению к Биллингтону. Она замолчала и, повернувшись к нему, поправила себя: — Разумеется, к присутствующим это не относится.
— Разумеется.
— Прошу вас, не думайте, что я сказала это из вежливости. Не меньше сотни людей, с которыми я даже не знакома, побывали сегодня у меня с визитом. Поэтому я искренне обрадовалась, когда приехали вы. Ведь мы с вами знакомы, и, что гораздо важнее, вы мне очень нравитесь.
— Неплохое начало, моя дорогая, — поддел Данфорд и похлопал ее по руке, будто подавая знак, что ей не стоит особенно распространяться по этому поводу. Если она и дальше продолжит в том же духе, не исключено, что следующим шагом, чего доброго, будет признание графу в любви.
Биллингтон распознал едва заметное неудовольствие на лице Данфорда и с улыбкой поднялся со стула:
— Я всегда гордился своей способностью вовремя откланяться.
Данфорд тоже встал и, проводив Биллингтона до двери, по-свойски похлопал того по плечу.
— Я всегда восхищался этим твоим качеством, Биллингтон.
Губы графа дрогнули в улыбке, и он галантно поклонился Генри:
— Мисс Баррет.
Через секунду они остались вдвоем.
— Я было подумал, что он никогда не уйдет. — Данфорд глубоко вздохнул, закрывая за ним дверь.
— Злодей, ты просто вынудил его уйти и не воображай себе, что дверь останется закрытой дольше двух минут. Леди Уорт сейчас же пришлет целую толпу слуг присматривать за нами.
Он снова вздохнул:
— Мужчинам свойственно надеяться.
Генри загадочно улыбнулась:
— Женщинам тоже.
— Правда? Данфорд потянулся к ней, и она почувствовала его дыхание на своем лице. — На что же ты надеешься?
— На многое. На то и на это, — уклончиво ответила она.
— На это? — Он поцеловал ее в краешек рта. — Или на то? — Он поцеловал в другой.
— По-моему, я сказала, на то и на это.
— Верно. — Он повторил оба поцелуя.
Генри удовлетворенно вздохнула и прижалась к нему. Он нежно обнял ее и уткнулся носом в ее затылок. Однако вскоре поднял голову и спросил:
— Как ты думаешь, сколько времени у нас осталось до того, как Каролина спустит своих псов?
— Около тридцати секунд.
Он нехотя разомкнул объятия, сел напротив и достал из кармана часы.
— Что ты делаешь? — смеясь, спросила Генри.
— Проверяю тебя, моя дорогая. — Они посидели молча не больше двадцати секунд, затем он цокнул языком и покачал головой. — Ты проиграла. Кажется, я мог еще несколько секунд обнимать тебя.
Генри закрыла глаза и покачала головой. Он был неисправим. И в этот момент дверь распахнулась. На секунду показалась рука в ливрее и сразу же исчезла. Оба они расхохотались.
