— Значит, они должны будут увериться в истинности наших чувств? — чуть обеспокоенно спросила Дафна.
— Они — да. Но не мы.
— Разумеется, — подтвердила она. — И что за этим последует? Меня интересует, что выиграю я?
— Разве нужно объяснять? Во-первых, ваша мать перестанет таскать вас от мужчины к мужчине, понимая, что этим задевает меня.
— Не слишком вежливо изложено, — определила Дафна, — но, в общем, правильно. А во-вторых?
— А во-вторых, — он ехидно улыбнулся, — мужчины всегда обращают больше внимания на женщину, если знают, что кто-то уже заинтересовался ею.
— В каком смысле больше, я не вполне понимаю, сэр.
— В самом прямом, мисс Бриджертон. Усмехнувшись, он пристально взглянул на нее, и она покраснела.
Саймон первым прервал молчание:
— Я сказал, «кто-то заинтересовался», но, извините за самомнение, если этот «кто-то» к тому же еще по случайности герцог, интерес мужчин может возрасти в несколько раз, и тот, кто рассматривал вас только как друга, поспешит изменить свое мнение.
Дафна поджала губы.
— Хотите сказать, к тому времени, как вы меня бросите, у моего порога будут уже толпиться орды мужчин, жаждущих моей руки?
— Помилуйте, мисс Бриджертон, я разрешу вам бросить меня первой.
Он обратил внимание, что она никак не оценила его благородство.
— Выходит, я выигрываю от всего этого гораздо больше, чем вы? — с недоверием спросила она. — Как благородно!
Он слегка сжал ее руку.
— Так вы согласны?.. Если отбросить иронию?
Дафна отвела взгляд от его настойчивых глаз, увидела до боли, до тошноты знакомую картину: миссис Фезерингтон, похожую на птицу-стервятника в ожидании добычи, своего старшего брата, словно проглотившего кость, девушек с замороженными несчастными лицами…
— Да, — сказала она, по-прежнему не глядя на Саймона. — Согласна.
* * *
— Почему они так долго не подходят к нам, как ты думаешь?
Леди Бриджертон вынуждена была дернуть сына за рукав, так как тот не сразу ответил. Сама же она не сводила глаз с дочери и ее кавалера, герцога Гастингса, который всего неделю как в Лондоне и уже, кажется, произвел фурор в определенных кругах. А сейчас не отходит от Дафны. Неужели?..
— Не знаю, мама, отчего так долго, — ответил наконец Энтони, с облегчением глядя на спины удаляющихся от него женщин семейства Фезерингтон. — По-моему, они танцевали.
— Полагаешь, Дафна понравилась ему? — с детским возбуждением спросила мать. — Она может стать герцогиней?
Энтони нетерпеливо передернул плечами.
— Ты не отпускаешь Дафну ни на шаг. Поэтому она не может стать никем, кроме как твоей дочерью.
— Не смей разговаривать со мной в таком тоне, Энтони Бриджертон! И откуда ты взял, что я так себя веду с моей девочкой?
— Она мне сама говорила, — солгал Энтони, ибо Дафна никогда не жаловалась ему на мать.
— Глупости… Но ведь Порция Фезерингтон, боюсь, будет не очень довольна сегодняшним вечером.
— Я иногда не понимаю тебя, мама, — ее сын, видимо, был настроен сейчас критически, что с ним случалось не часто, — ты хочешь, чтобы Дафна удачно вышла замуж и была счастлива, или для тебя главное — победить соперницу-мать в гонках к алтарю?
Леди Бриджертон даже притопнула ногой от возмущения.
— Как ты можешь такое говорить? Впрочем, — добавила она с чарующей улыбкой, — я вовсе не откажусь от удовольствия увидеть выражение лица миссис Фезерингтон, когда моя дочь завоюет руку и сердце звезды этого сезона.
— Мама, ты неисправима.
— Конечно. Совершенно безнадежна… Если дело касается моих детей.
— Ох, мама!
— Перестань вздыхать, Энтони, это неприлично. Что подумают люди?
— Они не слышат моего вздоха, — с улыбкой сказал тот. Он не умел подолгу злиться на мать. И она на него тоже. Тем более что Дафна и Саймон уже приблизились к ним.
— Как вам танцевалось? — обратилась к ним леди Бриджертон.
— Прекрасно, — ответил Саймон. — Ваша дочь не только хороша собой, но и грациозна в танце.
Энтони фыркнул. Такого он никогда еще не слышал от своего друга. Но Саймон не обратил на него никакого внимания.
Вайолет Бриджертон расцвела на глазах.
— О, как приятно слышать. Дафна обожает танцы… Я верно говорю, Дафна? — спросила она, потому что дочь молчала.
— Конечно, мама.
— Я уверен, мисс Бриджертон, — сказал Саймон, — что ваша мать позволит мне вторично пригласить вас на вальс, когда заиграет музыка. А пока мы, с вашего позволения, пройдемся по зале.
— Вы только что делали это, — заметил Энтони. Саймон снова игнорировал его выпад.
— Мы, с вашего позволения, немного пройдемся, леди Бриджертон, — повторил он, — но будем все время находиться в поле вашего зрения. Вы не против?
Бледно-лиловый шелковый веер еще сильнее заколыхался в руке Вайолет, когда она ответила:
— Я буду в восторге, ваша светлость. То есть, я хотела сказать, Дафна будет в восторге… Я верно говорю, дочь моя?
— Конечно, мама.
Дафна была сама невинность. И сама покорность.
— А я, — прорычал Энтони, — пойду и хвачу виски! Потому что не понимаю, что тут происходит!
— Энтони! — воскликнула его мать и с любезной улыбкой повернулась к Саймону:
— Не обращайте на него внимания.
— Я всегда именно так и поступал, — охотно сообщил тот.
— Дафна, — сказал ее брат, — я тоже мог бы сопровождать тебя, чтобы не вызывать лишнего…
— Энтони, — перебила его Вайолет Бриджертон, — им не нужен сопровождающий, если они пройдутся здесь, по зале.
— Нет, нужен! — упрямо сказал Энтони.
— Скорее убегайте! — весело крикнула Вайолет. — Вы, оба! А я придержу этого блюстителя нравов.
И она в самом деле крепко ухватила сына за руку. Удалявшемуся вместе с Дафной Саймону оставалось только удивляться и отчасти восхищаться разыгравшейся на его глазах сценкой.
— Какого дьявола ты устраиваешь такие спектакли? — прошипела Вайолет.
— Я защищаю собственную сестру!
— От герцога? Разве он так опасен? По-моему, он во всем похож на тебя. Или ты на него.
Энтони застонал:
— О Господи, тогда тем более нужно ее защищать. Ты нас обоих плохо знаешь, мама.
Она участливо погладила его руку.
— Ты преувеличиваешь, сын мой. Не нужно быть чересчур подозрительным. Если Саймон осмелится увести ее на балкон или, не дай Бог, в коридор, можешь ринуться на выручку. А пока позволь ей насладиться минутами славы, и пускай остальные завидуют!
