Видимо, вопль был до такой степени громок и выразителен, что изготовившиеся для нового сражения бойцы одновременно бросились к ней, забыв на время о выяснении отношений.
Первым подбежал Саймон:
— Дафна! Что с вами?
Если бы тревога, прозвучавшая в его голосе, могла исцелять! Но колючки продолжали терзать ее тело, она боялась сделать лишнее движение, чтобы не усугублять боль.
— Нужно осторожно поднять ее, — обратился Саймон к Энтони. — Помоги мне.
Тот и без него знал, что нужно делать, и только кивнул, понимая, что сейчас необходимо выручать сестру, а злобу и месть отставить в сторону.
— Не шевелитесь, Дафна, — говорил Саймон. — Потерпите, и мы вырвем вас из кустов.
Она чуть заметно покачала головой:
— Вы сами поранитесь об эти страшные колючки.
— Не беспокойся о нас! — крикнул Энтони.
Он бормотал еще что-то — о ночных прогулках по саду со всякими негодяями, что кончается вот таким образом. Саймон же тем временем наклонился над несчастной Дафной, протянул руки, царапая их о колючки, обхватил ее тело и одним рывком освободил из колючего плена. Она не успела даже вскрикнуть.
Он поставил ее на ноги, и тут обнаружилось, что шелковое платье порвано в нескольких местах настолько, что стиснутые на груди руки не могли прикрыть все оголенные участки тела.
Энтони сбросил с себя фрак, накрыл сестру, и она почти утонула в его одежде.
— Сильно поранилась?
— Пока не знаю. По-моему, не очень.
— Приедем домой и сразу пригласим врача. — Энтони повернулся к Саймону. — Благодарю за помощь, — произнес он официальным тоном.
Тот не ответил, лишь слегка наклонил голову.
— За помощь благодарю, — повторил Энтони, — а за все остальное…
Быстрым неожиданным ударом в лицо он свалил ничего не подозревающего Саймона на землю.
— Это за то, что ты пытался совратить мою сестру!
— Энтони! — крикнула Дафна из глубины его фрака. — Прекрати сейчас же и попроси извинения! Он вовсе не совращал меня!
Тот повернулся к ней, пылая от ярости:
— Я видел твои… Если бы я не подошел…
Возмущение так распирало его, что он не мог говорить.
«Боже, — подумала Дафна, — мой брат успел увидеть мою обнаженную грудь… И Саймон тоже… До чего я дошла!» Но ее мысли сразу же переключились на другое, потому что она услышала злобные слова Энтони, обращенные к Саймону:
— Быстрее поднимайся, и я снова ударю тебя, бесчестный человек!
— Ты просто сошел с ума! — крикнула она, снова бросаясь между ними и надеясь, что во второй раз ее не собьют с ног и она не угодит в кусты. — Если ты ударишь его еще раз, Энтони, я никогда не прощу тебе!
Тот не очень любезно отодвинул ее в сторону.
— Предыдущий удар был за тебя, — сказал он. — Следующий будет за нашу поруганную дружбу.
— Нет!
Дафна опять бросилась между братом и Саймоном, на чьем лице уже ясно проступил след от удара — под левым глазом.
— Отойдите, Дафна, — мягко сказал Саймон. — Предоставьте нам самим разобраться.
— Нет! Я тоже замешана в этом и имею право…
Она замолчала, так как видела: говорить бесполезно, никто ее не слушает.
— Не мешай, Дафна, — странно спокойным голосом проговорил Энтони, не глядя на нее.
— Но это глупо! — снова не выдержала она. — Вы взрослые люди. Разговаривайте, а не деритесь… Господи! Саймон! Посмотрите, у вас заплыл глаз!
Она бросилась к нему, всмотрелась в синяк, слегка прикоснулась пальцами. Как приятно было ему это прикосновение, несмотря на боль. Как желанна была она в эту не вполне подходящую для подобных мыслей минуту; как наивна, чиста, благородна…
А он? Он ничем не может ответить ей. Не сможет ответить и Энтони, когда тот в конце концов остынет, сменит гнев на рассудительность и заговорит с ним о браке. Ведь он должен заговорить, а Саймон должен сказать «нет».
— Отойдите, Дафна, — повторил Саймон, не узнавая собственного голоса. — Прошу вас.
— Нет, я…
— Уйдите! — крикнул он.
Она в испуге отскочила туда, к кустам с колючками, смотря испуганными глазами на них обоих.
Саймон удовлетворенно кивнул и повернулся к Энтони.
— Бей, — сказал он, прижимая руки к бокам. — Я не стану защищаться. Я заслужил…
Его слова удивили Энтони. Тот ожидал всего, но не этого.
— Ударь меня, и покончим с этим.
Его противник тоже опустил руки.
— Я не могу, — признался он. — Когда ты вот так… стоишь и просишь.
Саймон сделал к нему два шага.
— Ну же, — с раздражающей настойчивостью повторил он. — Расплатись со мной сполна.
Энтони молчал.
— Ты расплатишься перед алтарем, — наконец проговорил он.
Саймон услышал, как Дафна вздохнула и потом затаила дыхание. Что означал этот вздох? Удивление? Надежду? Любопытство? Наверное, она понимает, что при данных обстоятельствах ультимативное требование Энтони выглядит не лучшим образом. Но вот она заговорила:
— Не надо принуждать к этому, это глупо, Энтони…
— Нет, надо! — рявкнул тот. — Я…
Саймон не дал ему договорить.
— Завтра я буду во Франции, — сказал он.
— Вы опять уезжаете? — спросила Дафна. Чуть сдавленный голос вонзился кинжалом в сердце Саймона. Зачем он так сказал? Что толкнуло его?
— Если я останусь, — с трудом выговорил он, — весь воздух будет заражен моим присутствием. Лучше, если меня здесь никто не увидит.
У нее задрожала нижняя губа. Господи, он бы все отдал, чтобы она так не дрожала! Только одно слово вырвалось у нее — его имя, и оно усилило боль в сердце. Нужно… он должен сказать ей… объяснить.
— Я не могу жениться на вас, Дафна, — услышала она.
— Не можешь или не хочешь? — крикнул Энтони.
— И то и другое, — ответил ему Саймон.
Энтони снова нанес ему удар, на этот раз в подбородок, и Саймон упал. Что ж, он заслужил наказание. Любое возмездие, любую боль.
Он не смотрел на Дафну, не хотел видеть ее глаз, но она кинулась к нему, опустилась на колени, выпростала руку из широкой одежды, коснулась его плеча.
— Простите меня, Дафф, — сказал он, по-прежнему избегая ее взгляда.
У него немного кружилась голова от удара; один глаз уже совсем заплыл, он с усилием поднялся на ноги.
— Если можете, простите меня, — повторил он.
— Побереги для другого раза свои трогательные слова, — резко сказал Энтони. — Увидимся завтра на рассвете. Полагаю, стрелять ты не разучился.
