— Не говорите ничего больше.
Он с улыбкой приложил палец к ее губам, тронутый ее чистотой и естественностью.
Дафна умолкла, испытывая чувство благодарности за его тактичность. Она вовсе не собиралась вступать в обсуждение вопроса об их первой брачной ночи, но это отнюдь не означало, что она об этом не думала.
И снова Дафна с досадой отметила, что мать, кроме многозначительных взглядов и взволнованных вздохов, ничем не помогла ей понять, чего же можно ожидать от Саймона и что от нее самой зависит, и зависит ли вообще.
Конечно, Саймон знает обо всем этом гораздо больше, но что, если… У нее перехватило дыхание от страшной мысли… Что, если он вообще не может делать то, что следует делать в эту ночь… Или не захочет…
Нет, решила Дафна через мгновение, это не так. Все, что она видела до сих пор в его глазах, что произошло тогда в саду, — все говорит об обратном. Он желает быть с ней. Жаждет этого… И, значит, может это…
Дафна перевела взгляд на окно, за которым улицы Лондона переходили уже в улочки предместья, готовые, в свою очередь, смениться проселком.
Не нужно думать о таких вещах, надо выбросить их из головы раз и навсегда. Она сама хотела этого — и получила. И ведь она — с ним, а он — с ней. Что еще нужно?
А что произойдет ночью… В ее первую брачную ночь…
Скоро она узнает.
От этой мысли ее снова охватила дрожь.
Саймон смотрел на Дафну, сидевшую рядом с ним, — его жену с сегодняшнего дня. напоминал он себе, хотя в это нелегко было поверить. Он в самом деле никогда не думал жениться. Наоборот, не желал этого. Убеждал себя, что не испытывает такой потребности. Возможно, оттого, что совершенно не был знаком с жизнью в семье.
Но вот сейчас он смотрит на Дафну Бриджертон… Нет, черт возьми, — на Дафну Клайвдон Бассет (тоже одна из его родовых фамилий), на Дафну Гастингс, в конце концов. Герцогиню Гастингс!
Как странно звучит в его ушах этот титул, к которому он и сам еще не может, да и не хочет привыкнуть, потому что его носил отец — виновник ужасных, незабываемых горестей и унижений его детства и юности. О которых Саймон не в состоянии… не хочет забыть.
Он глубоко вздохнул, не отводя глаз от профиля Дафны. Ему показалось, она вздрогнула.
— Вам холодно? — спросил он.
Уголки ее губ слегка раздвинулись — словно для того, чтобы произнести «нет», но потом снова сдвинулись, и он услышал: «Да, немного».
К чему эта маленькая невинная ложь? Наверное, ей просто захотелось его внимания, заботы и чтобы он еще плотнее закутал ее в плед. Прикоснулся к ней. Он и сам желал того же.
— Сегодня очень долгий день, не правда ли? — пробормотал он, не очень ловко стараясь подоткнуть плед под ее спину, под ноги.
Ему хотелось сказать что-то совсем иное, куда более значительное, интересное, более соответствующее моменту… Нет, не моменту, а новой эпохе в их жизни. Новой эре.
Да, он должен стать ей хорошим мужем, добрым хранителем ее благополучия. В том числе душевного. Она заслуживает этого. Хотя бы этого, если он не в состоянии дать ей истинное семейное счастье. Или то, что считается таковым.
Ведь она действительно — просил он или не просил об этом — спасла его от почти неминуемой смерти, выбрала в мужья, зная, на что идет. И его долг ответить ей благодарной заботой и вниманием…
— Я рада этому, — услышал он ее голос и вздрогнул: так глубоко погрузился в свои мысли.
— Простите?.. — проговорил он вопросительно. Легкая улыбка тронула ее губы, когда она повернула к нему голову.
— Вы говорили, что день очень долгий, — пояснила она. — А я сказала, мне это по душе.
У него был такой озадаченный вид, что она чуть не рассмеялась, но сдержала себя и, подчеркивая слова, как, наверное, сделал бы учитель, втолковывая что-то рассеянному ученику, повторила:
— День тянется очень долго. Вы так сказали. А я ответила, что рада этому.
— Понял, — чуть раздраженно ответил он, раздосадованный ее менторским тоном.
Несмотря на некоторую досаду, ему как никогда раньше хотелось сейчас поцеловать ее. Однако он не позволил себе этого. Всему свое время. Оно теперь у него будет, черт возьми!
— К началу ночи мы доберемся до гостиницы, о которой я вам говорил, — произнес он деловым тоном.
Дафна снова повернулась к окну. Наступило молчание. Саймон неотрывно смотрел на нее и думал, что поступил глупо, отдаляя на целые сутки первую брачную ночь. Зачем? Ведь он так жаждал ее, а теперь, когда его мечты сделались реальностью, сам отодвигает час их осуществления. Но, черт возьми, не станет же он воплощать свое давнее желание в какой-то жалкой придорожной гостинице, пускай даже не худшей из всех прочих заезжих дворов и таверн. Дафна заслуживает лучшего. Их самая первая ночь должна запомниться ей как нечто особенное — и по сути, и по атмосфере, по фону, на котором все произойдет…
Опять она что-то говорит, а он не может вникнуть в смысл.
— Это хорошо, — сказала она всего-навсего.
Что именно «хорошо»? Черт возьми, он больше не будет ее переспрашивать! Хватит! Чтобы снова нарваться на учительский тон? Подождем, пока сама разъяснит.
И она не замедлила это сделать:
— Хорошо, что ночь мы проведем не в карете. На это уже можно ответить.
— Дороги сейчас не вполне безопасны в темное время, — сказал он, забывая, что совсем еще недавно собирался ехать прямо в Клайвдон без ночевки в пути.
— Неужели? — вежливо удивилась она.
— Кроме того, мы ведь проголодаемся?
— О, конечно, — ответила она с большим воодушевлением.
А он, в который уже раз изменив свое намерение, решал сейчас дилемму: ждать остановки в гостинице или овладеть ею прямо здесь, в карете? В этом ведь тоже будет что-то необычное, запоминающееся. Разве нет?..
Но почти сразу пришел к выводу, что от последнего варианта следует отказаться, и, успокоившись, сказал:
— У них вкусная пища.
Она повернулась к нему всем телом.
— Вы уже говорили об этом, Саймон.
Кажется, она опять позволяет себе усмехаться? Он поерзал на сиденье и потом решительно заявил:
— Пожалуй, вздремну немного.
Ее темные глаза удивленно расширились:
— Прямо сейчас?
Он нетерпеливо кивнул:
— Возможно, я опять повторюсь, но, если не ошибаюсь, мы с вами уже оба отметили, что сегодня весьма длинный день. Попробую его немного сократить.
— О, конечно, — согласилась она. — И вы сможете уснуть в движущейся карете? Когда она так подпрыгивает?
Он пожал плечами:
— Я могу засыпать сразу и при любых обстоятельствах. Научился в своих путешествиях.
