– Все, что я знаю, - сказал Энтони, пожимая плечами, - Это то, что в тот раз, мать пригласила такое количество дам, что ей пришлось снизойти до викария и просить его шестнадцатилетнего сына прийти на ужин.
Кэйт вздрогнула. - Мне кажется, я видела его.
– Он глубоко застенчив, бедняга. Викарий сказал мне, что он заболел на следующей недели, после того, как посидел за ужином, рядом с Крессидой Купер.
– От этого заболеет кто угодно.
Энтони усмехнулся.
– Не думал, что ты такая язвительная.
– Я не язвительная! - запротестовала Кэйт.
Она хитро улыбнулась и пробормотала:
– К тому же это правда.
– Тогда не оправдывайся, - он допил вторую чашку чая.
Было довольно тяжко, но молоко сделала чай более или менее приемлемым.
Допивая чашку, он проговорил:
– Твоя язвительность - одна из твоих черт, которая больше всего мне нравиться.
– О, Боже, - пробормотала она, мне страшно подумать, что же тебе нравиться меньше всего во мне.
Энтони махнул рукой.
– Давай лучше вернемся к твоей сестре и мистеру Багвелу.
– Мистеру Бэгвелу.
– Какая жалость.
– Энтони!
(Бэгвел - Bagwell - происходит от слова bag - сумка; Багвел - Bugwell - от слова bug - жук - прим. переводчика)
Он проигнорировал ее.
– Я вообще-то подумал о том, чтобы обеспечить твою сестру приданным.
Ирония жеста была понятна только ему. В свое время, когда он собирался жениться на Эдвине, он планировал обеспечить приданным Кэйт.
Он посмотрел на Кэйт, ожидая ее реакции.
Он, конечно, не сделал это предложение, лишь затем, чтобы заслужить одобрение Кэйт. Но, будучи не совсем благороден, он подумал про себя, что ожидал нечто большее, чем эта звенящая тишина.
Внезапно, он понял, что она вот-вот заплачет.
– Кэйт? - тихо спросил он, не уверенный радоваться или волноваться.
Она шмыгнула и вытерла нос довольно неизящно ладонью.
– Это самая хорошая вещь, которую когда-либо делали по отношению ко мне, - засопела она.
– Я, вообще-то, Эдвину собрался обеспечить приданным, - пробормотал он, всегда чувствуя себя довольно неудобно рядом с плачущей женщиной.
Но глубоко внутри она заставила его почувствовать себя гигантом.
– Ох, Энтони! - почти завопила она.
И затем неожиданно для него, она вскочила на ноги, перескочила через стол в его объятия, а тяжелый низ ее платья сбил со стола на пол три чайных чашки, два блюдца и чайную ложку.
– Ты такой хороший, - пробормотала она, приземлившись у него на коленях и вытирая глаза.
– Самый хороший человек во всем Лондоне.
– Ничего такого я о себе не слышал, - ответил он, кладя руку ей на талию, - Самый опасный, да, или можно сказать красивый -
– Самый хороший, - прервала она его, кладя голову ему на плечо. - Определенно, самый хороший.
– Ну, если ты так настаиваешь, - проговорил он, совсем не расстроенный таким поворотом событий.
– Хорошо, что мы закончили пить чай, - сказала Кэйт, уставившись на чашки на полу, - Мы могли бы пролить чай на ковер.
– Ох, действительно, - улыбнулся он сам себе, поскольку притянул ее ближе.
Было так удобно обнимать теплое тело Кэйт. Ее ноги свисали с кресла, а спиной она оперлась о его грудь. Они очень хорошо подходят друг другу, подумал он. Она была женщиной именно с теми размерами, которые подходят мужчине его размеров.
Было много вещей, связанных с ней и с ним, которые ужасали его. Но сейчас, он был так счастлив, просто сидя с ней в одном кресле, что не думал о будущем.
– Ты так хорошо ко мне относишься, - пробормотала она.
Энтони подумал о тех многочисленных поводах, чтобы не оставаться дома, о тех разах, когда он намеренно оставлял ее одну. Он постарался не думать об этом. Для нее будет лучше, если он будет держатся на расстоянии от нее. Он не хотел, чтобы она влюбилась в него. Для нее тогда будет очень тяжело перенести его смерть.
И к тому же, он может в нее влюбиться…
Он даже не хотел задумываться, как же тяжело будет в этом случае для него.
– У нас есть какие-нибудь планы на вечер? - прошептал он ей в ухо.
Она кивнула, своими волосами пощекотав ему щеку.
– Бал, - сказала она, - У леди Мотрам.
Энтони не мог сопротивляться мягкой шелковистости ее волос, и накрутил прядь ее волос себе на палец.
– Ты знаешь, о чем я сейчас думаю? - пробормотал он.
Он понял, что она улыбается, когда она спросила:
– Что?
– Я думаю, что ничем не обязан это леди Мотрам. И знаешь, что я еще думаю?
Теперь он почувствовал, как она изо всех сил старается не захихикать.
– Что?
– Я думаю нам срочно надо идти наверх.
– Ты так думаешь? - спросила она, явно симулируя невежество.
– Да, действительно. Нам срочно надо туда идти.
Она пошевелила бедрами, она явно превращалась из невинной девушки в распутницу.
– Да, я вижу, - деланно серьезно сказала она.
Он слегка сжал ее бедра.
– Я думаю, ты давно должна была почувствовать.
– Ну, хорошо, это так, - милостиво признала она. - Это довольно заметно.
– Я уверен, это так, - пробормотал он.
Затем с распутной улыбкой, он повернул ее лицом к себе.
– Ты знаешь, о чем я сейчас подумал? - хрипло сказал он.
Ее глаза расширились.
– Я уверена, я не могу просто вообразить.
– Я думаю, - начал он, одной рукой забравшись ей под платье и проведя по бедру. - Если ты не собираешься идти наверх в спальню, то я буду рад остаться и здесь.
– Здесь? - со страхом пискнула она.
Его рука нащупала край ее чулка.
– Здесь, - подтвердил он.
– Прямо сейчас??
Его пальцы пощекотали мягкий пушок ее волос, затем погрузились в самое ядро ее женственности.
Она была мягкая и горячая, и немножко дрожала.
– О, определенно, прямо сейчас, - пробормотал он.
– Прямо здесь??
Он начал легонько покусывать ее губы.
– Разве я уже не ответил на этот вопрос?
Если у нее и были еще вопросы, то в течение последующего часа она их не задавала. Или, скорее всего, она была просто неспособна связно говорить.
