– Нет, - простонала она, выглядя все более взволнованной, - Н-е-е-е-т.
Энтони прижался губами к ее виску, пытаясь успокоить ее своим присутствием.
– Нет, пожалуйста, - она начала плакать и задыхаться. - Нет, ох, нет… Мама!
Энтони напрягся, он знал, что Кэйт всегда называла свою мачеху по имени.
Неужели, она сейчас говорит о своей настоящей матери, которая дала ей жизнь, и которая умерла много лет тому назад?
Но пока он обдумывал этот вопрос, тело Кэйт внезапно напряглось, и она издала пронзительный высокий крик.
Крик очень маленькой девочки.
В этот момент она обернулась и прижалась к нему, сжимая его плечи в ужасном отчаянии.
– Нет, мама, - закричала она, - Нет, ты не можешь уйти! Мама! Мама! Мама! Мама! Мама!
Если бы Энтони не прижался спиной к спинке кровати, она бы свалила его с кровати, настолько сильно было ее отчаяние.
– Кэйт?! - выпалил он, с небольшой паникой в голосе. - Кэйт, все в порядке, все хорошо. Ты слышишь меня, все хорошо. Никто не собирается уходить. Все хорошо. Ты слышишь меня? Никто.
Но она больше не кричала, а горько плакала, и этот плач проникал ему глубоко в душу и терзал сердце. Энтони держал ее, затем, когда она немного успокоилась, он уложил ее в постель, и, обняв, подержал ее, пока она снова спокойно не уснула. Он иронически заметил, что гроза прошла.
Когда Кэйт утром проснулась, она сильно удивилась, увидев мужа, сидящего на кровати и смотрящего на нее странным… взглядом, со смесью беспокойства, любопытства и жалости. Он ничего не сказал, когда ее глаза открылись, хотя она видела, что он пристально вглядывается ей в лицо.
Она некоторое время смотрела на него, ожидая, что он будет делать, и затем нерешительно сказала:
– Ты выглядишь очень утомленным.
– Я почти не спал сегодня ночью, - признал он.
– Ты не спал? - удивленно спросила он.
– Нет, - он покачал головой, - Шел дождь.
– Дождь?
Он кивнул. - С громом.
Она сглотнула.
– И с молниями, я предполагаю?
– Да, с молниями, - он снова кивнул. - Это была очень сильная гроза.
Было что- то странное в его манере говорить, это короткие односложные предложения и его пристальный взгляд, от всего этого у нее зашевелились волосы на затылке.
– К-как удачно, что я все это пропустила, - нерешительно проговорила она. - Ты же знаешь, как я не переношу сильных гроз.
– Я знаю, - сказал он просто.
Но что- то стояло за этими двумя словами, почувствовала Кэйт, и ее пульс ускорился.
– Энтони, - тихо спросила она, неуверенная, что хочет знать ответ, - Что случилось ночью?
– У тебя был кошмар.
Она закрыла глаза.
– Я не знала, что продолжаю видеть во сне кошмары.
– Не думал, что ты когда-то страдала от кошмаров.
Кэйт громко выдохнула, и потянула одеяло на себя.
– Когда была маленькой. Всякий раз, когда была гроза, мне говорили, что я видела кошмары во сне. Но фактически, я сама ничего не могу сказать; я никогда не помнила их. Я думала,… я - она должна была остановиться на мгновение, слова душили ее.
Он потянулся и взял ее за руку. Это был простой жест, но так или иначе, он проник к ней в сердце, быстрее всяких слов.
– Кэйт? - спросил он спокойно, - С тобой все хорошо?
Она кивнула.
– Я думала, что перестала видеть кошмары. Вот и все.
Он ничего не говорил, и в комнате стало так тихо, что ей казалось, она слышит стук обоих их сердец. Наконец, она услышала, как Энтони с усилием вздохнул.
– Ты знаешь, что ты говоришь во сне?
Она не смотрела на него, но от таких слов, ее голова сама дернулась направо, и она встретилась с ним глазами.
– Я говорю во сне?
– Ты говорила во сне сегодня ночью.
Ее пальцы сжали покрывало.
– Что я говорила?
Он заколебался, но когда начал говорить, его голос был спокойный и уверенный.
– Ты звала свою маму.
– Мэри?
Он покачал головой.
– Нет, я так не думаю. Я никогда не слышал, чтобы ты называла Мэри, совсем не Мэри. Ночью ты плакала и кричала: “Мама!”. Ты говорила так… - Он сделал паузу, и его голос прозвучал хрипло и неуверенно, - Твой голос звучал, как у маленького ребенка.
Кэйт облизнула пересохшие губы, и прикусила губу.
– Я не знаю, что сказать тебе, - в конце концов, сказала она, боясь разбудить глубокие воспоминание, скрытые в ее памяти. - Я понятия не имею, почему звала свою маму.
– Я думаю, - сказал он мягко, - Ты должна спросить у Мэри.
Кэйт покачала головой.
– Я даже не знала Мэри, когда умерла моя мама. Мэри еще не встретилась с отцом. Она не может знать, почему я звала свою маму.
– Твой отец, мог что-нибудь сказать ей, - произнес он, поднося ее руку к своим губам, и успокаивающе целуя ее.
Кэйт опустила глаза. Она хотела понять, почему она так боится грозы и дождя, но проникновение в такие глубокие страхи, казалось ей таким же ужасным, как непосредственно сами страхи. Что если она обнаружить то, что не хочет знать? Что если -
– Я пойду с тобой, - сказал Энтони, врываясь в ее мысли.
Так или иначе, с ним ей будет хорошо.
Кэйт обернулась к нему и кивнула.
– Спасибо, - прошептала она со слезами в глазах, - Большое спасибо тебе.
* * *
Позже, в этот день, они вдвоем шли пешком к городскому дому Мэри.
Дворецкий провел их в гостиную, и Кэйт уселась на знакомый синий диван, в то время как Энтони подошел к окну и наклонился над подоконником, глядя из окна.
– Увидел что-то интересное? - спросила она.
Он покачал головой, немного застенчиво улыбнулся, и повернулся лицом к ней.
– Я просто люблю смотреть из окна, вот и все.
Кэйт подумала, что было что-то ужасно приятное в этом, хотя она не могла понять что. Каждый день, казалось, открывал какую-то небольшую сторону его характера, какую-то уникальную привычку, о которой она понятия не имела. Ей нравилось знать его маленькие странности, подобно тому, как он дважды переворачивал свою подушку, перед тем как уснуть, или что он терпеть не может оранжевый мармелад, но обожает лимон.
– Ты выглядишь довольно самосозерцательно.
Кэйт дернулась и пришла в себя. Энтони насмешливо уставился на нее.
