– О взрослых так не говорят, - одернула ее Элоиза, хотя в душе была готова поддержать девочку.
– Она такая мерзкая! - фыркнул Оливер.
– Мы бы хотели, чтобы к нам вернулась мисс Милсби, - заявила его сестра. - Но она не может - ухаживает за матерью. Она больна.
– То есть, - пояснил Оливер, - Аманда хотела сказать, что больна ее мать, а не мисс Милсби.
– Я поняла, - кивнула Элоиза. - И давно здесь эта мисс Эдвардс?
– Очень давно, - вздохнула Аманда. - Пять месяцев.
– Мне кажется, - начала Элоиза, - она не такая уж и плохая, эта мисс Эдвардс…
– Она ужасная! - перебил ее Оливер.
Элоиза понимала: она должна повторить, что о взрослых так говорить нельзя, но защищать эту Эдвардс ей совершенно не хотелось.
– Не важно, - махнула она рукой. - Как бы то ни было, этот день вам предстоит провести со мной.
Робко шагнув вперед, Аманда взяла ее за руку.
– Вы мне нравитесь, мисс Бриджертон! - призналась она.
– Ты тоже мне нравишься, - заявила Элоиза, с удивлением почувствовав, как на глазах ее выступают слезы.
Оливер молчал. Элоиза не обижалась на это - со временем и он оттает, как и его сестра. Неудивительно, что эти дети так нелюдимы - мать оставила их. Не бросила - умерла, но ведь лишиться матери так тяжело, особенно, в столь юном возрасте.
Элоиза отлично помнила, как долго, в течение нескольких месяцев, она не могла прийти в себя после смерти отца, как цеплялась все время за мать. Элоиза тогда постоянно старалась держать мать за руку или хотя бы просто быть рядом с ней, словно боялась, что и мама может уйти вслед за отцом.
Удивительно ли, что дети принимали в штыки новую няню? Прежняя, мисс Милсби, возможно, была их няней с младенчества, и пережить после смерти матери еще и разлуку с любимой няней наверняка было для них вдвойне тяжело…
– Простите нас! - проговорила Аманда, покосившись на подбитый глаз Элоизы.
– Ничего, пройдет, - улыбнулась та. - Синяк мой страшен только на вид, а чувствую я себя нормально.
– Выглядит ужасно! - покачал головой Оливер. “Кажется, парнишка уже начал оттаивать!” - не без удовлетворения отметила про себя Элоиза.
– Да, - гордо кивнула она, - но для меня он словно боевой шрам для бойца, гордящегося своей победой!
– Вы считаете себя победившей? - скептически скривился Оливер.
– Конечно, - не моргнув глазом, заявила Элоиза. - Всякий, кому удалось вернуться домой с войны, уже может считать себя победителем.
– Выходит, дядя Джордж проиграл войну? - задумчиво спросила Аманда.
– Брат вашего отца?
– Да, - кивнула девочка. - Он погиб, когда мы еще не родились.
Элоиза задумалась: а знают ли они, что их мать должна была стать женой Джорджа? Скорее всего, нет.
– Ни в коем случае, - поспешила она заверить детей. - Ваш дядя герой!
– Значит, папа не герой? - заключил Оливер.
– Ваш папа не мог пойти на войну, потому что у него было много обязанностей дома… Но это слишком серьезный разговор, лучше пока отложим его. Сегодня такой солнечный день, давайте искупаемся?
– Давайте! - хором воскликнули дети.
Через несколько минут Аманда и Оливер, переодевшись в купальные костюмы, уже бодро шагали вслед за Элоизой к пруду.
– А по пути займемся арифметикой! - предложила она. К удивлению Элоизы, это предложение было встречено с бурным восторгом. Впрочем, близнецы даже не ожидали, что выяснять, сколько это шесть плюс восемь, будет совсем не скучно, а очень даже интересно…
Глава 8
…как я завидую мальчикам, что они ходят в школу! Мы же, девочки, вынуждены заниматься дома, с гувернантками. А наша новая гувернантка мисс Хавершэм - такая зануда, она по сто раз заставляет нас повторять одни и те же примеры… Бедняжка Хайасинт бьется в истерике всякий раз, как только услышит слово “семь” (почему именно семь, а не шесть - не понимаю). Просто не знаю, что бы с ней сделать! Может, вылить ей на голову бутылку чернил - я хочу сказать, мисс Хавершэм, а не Хайасинт, хотя и Хайасинт вообще-то тоже не помешает.
Из письма Элоизы Бриджертон брату Грегори, начавшему учиться в Итоне.
Вернувшись из сада, Филипп был весьма удивлен, когда обнаружил, что в доме стоит тишина. Это было совершенно необычно - визги детей и звуки опрокидываемой мебели для Филиппа уже давно стали привычным делом.
Он решил, что, видимо, дети на прогулке с мисс Эдвардс, а Элоиза еще спит. Хотя вообще-то странно - уже скоро десять, а она не из тех, кто проводит полдня в постели.
Филипп посмотрел на букет роз в своей руке. Целый час он выбирал самые красивые. В Ромни-Холле было три розария, и на этот раз Филипп ходил в самый дальний, где выращивали розы ранних сортов. Филипп не только тщательным образом отобрал самые красивые, но еще и обломал у них все шипы, чтобы Элоиза случайно не укололась.
Вообще- то Филипп не занимался цветами -он больше любил возиться с другими растениями, но решил, что Элоиза больше обрадуется букету роз, чем ветке какого-нибудь плюща.
Филипп поспешил в столовую, ожидая, что стол уже накрыт, а Элоиза скоро спустится. Но увидев пустые тарелки, Филипп понял, что его гостья уже позавтракала. Некоторое время он в нерешительности стоял посреди столовой с букетом в руке, не зная, что ему делать. Где же все-таки Элоиза?
– Доброе утро, сэр! - Горничная, появившаяся с тряпкой в руке, вывела его из неподвижности.
– Доброе утро, Мэри. Будьте любезны, принесите вазу. - Филипп предпочел бы вручить цветы Элоизе лично, но не бегать же по всему поместью с букетом в руке, разыскивая ее!
Горничная повернулась было, чтобы идти, но Филипп остановил ее:
– Мисс Бриджертон, как я понимаю, уже позавтракала?
– Да, сэр.
– Вы, случайно, не знаете, где она?
– Пошла на прогулку с детьми, сэр.
Филипп изумленно округлил глаза:
– На прогулку? С Оливером и Амандой? Сама, по своей воле?!
Горничная кивнула.
– Интересно! Надеюсь, они еще не успели убить ее?
– Сэр Филипп! - насторожилась девушка.
– Шутка, Мэри, шутка! Кстати, Мэри… - Филипп вдруг запнулся - он даже не был уверен, правильно ли называл имя горничной. А вдруг она не Мэри?
Девушка кивнула, но по выражению ее лица он не мог определить, правильно ли называет ее или она не поправляет его из вежливости.
– А куда именно они пошли, вы не знаете? - спросил он.
– Мне кажется, сэр, на пруд купаться.
Филипп похолодел.
