– Вообще-то мне двадцать три! - обиделся парень.
– А мне двадцать восемь. Я помню тебя еще в пеленках. Так что обойдусь и без твоей помощи!
“Грегори!” - вспомнил, наконец, Филипп имя парня. Элоиза упоминала о нем в одном из своих писем. Но если Филипп это вспомнил, значит, Элоиза сообщила ему о своих братьях. Просто, должно быть, он не придал тогда этому факту значения. Так что винить он может лишь самого себя.
– Он хотел ехать выручать тебя один, - произнес стоявший у стены - единственный, кто ни разу не атаковал Филиппа. - Мы, разумеется, не могли этого допустить и поехали с ним. - Из всех четверых этот, пожалуй, нравился Филиппу больше всех, особенно после того, как удержал Грегори, кинувшегося было на Элоизу. Младший, пожалуй, был наиболее горячим из всех.
– Вам не стоило сюда ехать, - фыркнула Элоиза.
– А что, скажи на милость, мы должны были делать, - проворчал Энтони, - когда ты вдруг сбежала неизвестно куда, не сказав никому ни слова?! Посоветовалась бы хоть с нами, прежде чем принимать идиотские решения!
– Как будто я не знаю, что бы вы мне посоветовали! - огрызнулась сестра.
– Уж во всяком случае, - усмехнулся тот, кто удерживал Грегори (Филипп вспомнил и его имя - Колин), - не бежать сломя голову посреди ночи к незнакомому мужчине, да еще и на край света!
– Прекратите, ради Бога! - завизжала вдруг Элоиза, и крик ее резанул и без того болевшие уши Филиппа.
Болевшие? Разве его били по ушам? Филипп не мог вспомнить всех подробностей - атака четверых на одного была слишком внезапна.
– Оставайся на месте! - погрозил Энтони Филиппу пальцем. Приказ, впрочем, был излишним - Филипп в любом случае не смог бы подняться с пола. - А ты, - обратился Энтони к сестре; голос его звучал мрачно - так говорил бы покойник, если б мог разговаривать, - скажи нам, будь любезна, каким местом ты думала - головой или задницей, - когда убегала к нему? - Энтони был так зол, что не стеснялся в выборе выражений.
– Почему это вас так волнует? - взорвалась Элоиза.
– Ты хоть понимаешь, что собственноручно погубила свою репутацию?! Черт побери, Элоиза, - голос Энтони стал мягче, - ты хотя бы можешь себе представить, как мы переволновались?
– В самом деле? - с невинным видом пожала плечами она. - А я думала, вы моего отсутствия даже не заметите!
– Элоиза, - снова посуровел Энтони, - подумай о матери! Представь себе ее состояние!
Эти слова, похоже, возымели свое действие.
– Я не подумала… - упавшим голосом проговорила Элоиза.
– Вот именно - не подумала! - произнес Энтони тоном человека, который вот уже лет двадцать фактически выполняет роль главы семьи. - Задать бы тебе хорошего ремня!…
Филипп начал подниматься, вдруг найдя в себе силы - мысль о том, что Элоизу и впрямь будут бить ремнем, взбесила его. Он не сразу понял, что Энтони просто поддразнивает сестру.
– Ты куда? - прикрикнул на него Бенедикт. Филипп снова безвольно опустился на пол.
Поскольку за этим последовала пауза, Филипп усмехнулся:
– Я полагаю, наше знакомство состоялось, джентльмены?
– Да, Филипп, извините, - засуетилась Элоиза, - познакомьтесь: это мои братья.
– Это я уже понял, - сухо произнес он.
Элоиза посмотрела на Филиппа, взглядом давая ему понять, что сожалеет о происшедшем. Выглядело это так, как если бы избитому до полусмерти человеку как ни в чем не бывало сказали: “Извините, мы погорячились!”
Элоиза, указывая на братьев по очереди, назвала их:
– Это Энтони. Это Бенедикт. Это Колин. А это Грегори. Первые трое старше меня, а Грегори - моложе.
Грегори взглянул на Элоизу так, словно готов был ее задушить - ему явно не понравилось, что она снова упомянула о его возрасте. Филипп, однако, был даже рад этому - пусть Грегори переключит свой гнев с него, Филиппа, на кого-нибудь другого - пусть даже на Элоизу.
– А это, - указала Элоиза на Филиппа, обращаясь к братьям, - сэр Филипп Крейн. Впрочем, вы, кажется, и сами уже поняли.
– Это нетрудно было вычислить, - скривился Колин. - В ящике твоего стола мы обнаружили письмо от него.
Филипп посмотрел на Элоизу. В ее глазах явственно читалось: “Какая же я идиотка - не позаботилась запрятать это чертово письмо подальше!”
– В следующий раз, - ухмыльнулся Колин, - не будь, по крайней мере, так беспечна, если хочешь сохранить тайну!
– Хорошо, постараюсь! - вздохнула Элоиза.
– Я могу встать? - спросил Филипп, не обращаясь ни к кому конкретно.
– Нет! - хором рявкнули все четверо - трудно было сказать, кто громче.
Филиппу ничего не оставалось, как подчиниться. Ему не хотелось признавать себя трусом - тем более, что силой его природа не обидела, к тому же когда-то он занимался боксом. Но одному против четверых… Надо все же реально смотреть на вещи!
– Откуда у тебя этот синяк? - уже спокойнее спросил Колин.
– Я же сказала - несчастный случай!
Колин задумался на минуту.
– А нельзя ли рассказать поподробнее?
Помявшись в нерешительности, Элоиза покосилась на Филиппа. Лучше бы она этого не делала, так как это лишь усилило подозрение братьев, что синяк - его работа.
Элоиза поняла, что лучше рассказать все как есть, иначе Филиппу не поздоровится. Ни один брат не простил бы того, кто награждает его сестру синяками, а братья Элоизы и вовсе готовы были убить любого, кто только посмеет ее хоть пальцем тронуть.
– Расскажите им, как все было, Элоиза! - посоветовал ей Филипп.
– Это его дети, - выдавила из себя Элоиза. Филипп вздохнул с облегчением. Если за себя он еще мог бояться, то за отпрысков своих мог быть спокоен - вряд ли эти четверо, при всей их воинственности, станут бить малолетних детей, что бы те ни натворили.
– У него есть дети? - спросил Энтони, пристально, но, впрочем, уже не так враждебно глядя на Филиппа. Было похоже, что эта новость затронула какие-то струны в душе Энтони.
– Двое, - кивнула Элоиза. - Близнецы, мальчик и девочка, восьми лет.
– Мои поздравления! - улыбнулся Энтони Филиппу.
“Скорее сожаления!” - усмехнулся про себя Филипп, вслух, однако же, произнес:
– Спасибо!
Взгляд Энтони потеплел.
– Они… скажем так, были не в восторге от моего визита, - начала Элоиза, - и…
– На их месте, - вставил Энтони, - я тоже был бы не в восторге!
Элоиза кинула на него уничтожающий взгляд.
– Они натянули веревку на моем пути, - продолжала она. - То есть сделали то же самое, что ты, Колин, - она покосилась на него, - сделал со мной в 1804 году.
