– Я рад вас видеть, Элоиза! - произнес он исключительно ради того, чтобы хоть что-то сказать.
– Я вас тоже.
Филипп опустился в кресло. Оно было маловато для него, как и большинство кресел.
– Элоиза, - начал он, - я чувствую себя обязанным извиниться за свое вчерашнее поведение…
Элоиза вгляделась в его глубокие карие глаза, затем, потупившись, опустила взгляд на сочную зеленую траву лужайки. По тому, что она прочитала в глазах Филиппа, она поняла, что он искренен в своем раскаянии, как и в своих намерениях. Элоиза по-прежнему не могла сказать, что знает человека, которому по прихоти судьбы предстояло вскоре стать ее мужем, но, как ей казалось, сэр Филипп из тех, кто если уж говорит, что раскаивается, то искренне. Тем не менее, тон Элоизы, когда она заговорила, был достаточно отстраненным:
– Я не в первый раз наблюдаю мужские застолья, Филипп. В конце концов, у меня ведь четверо братьев - успела повидать и не такое…
– Но я же понимаю, что вел себя вчера не лучшим образом. Поэтому спешу заверить вас - вчерашний вечер был исключением, злоупотреблять спиртным мне несвойственно.
Элоиза кивнула, давая понять, что принимает его извинения. Повисла пауза.
– Элоиза, - произнес, наконец, Филипп, - со вчерашнего вечера я успел многое обдумать…
– Я тоже, - призналась она.
Филипп ослабил свой шейный платок, словно тот душил его.
– Пожениться мы теперь, во всяком случае, обязаны, - проговорил он.
Филипп не сказал ничего нового по сравнению с тем, что уже знала Элоиза, но то, как именно он это сказал, прозвучало, на ее взгляд, просто ужасно. И лицо Филиппа, и его голос оставались абсолютно бесстрастными. Казалось, Элоиза была для него какой-то загадкой, которую ему предстояло разгадать. Или, может быть, это ей только показалось, а была лишь деловая манера, с которой Филипп говорил о неизбежности брака. Неизбежность эту Элоиза и сама отлично осознавала, и все-таки было бы лучше, если бы Филипп не упоминал о ней вслух. По спине Элоизы пробежали мурашки.
Всю свою жизнь - по крайней мере, взрослую жизнь - Элоиза прожила, самостоятельно распоряжаясь собственной судьбой, и чувствовала себя самой счастливой девушкой на свете, потому что ее родные никогда не препятствовали ей в этом. И сейчас, когда после стольких лет свободы братья вынуждали ее выйти замуж, пусть даже за человека, к которому она не испытывает никакой антипатии, Элоиза почувствовала себя глубоко несчастной.
И это состояние усугублялось тем, что она чувствовала, что во всем виновата сама. Элоиза злилась на себя, и это заставляло ее бросаться на окружающих.
– Я, со своей стороны, - мрачно произнес Филипп, - постараюсь сделать все, чтобы вы были счастливы в этом браке, Элоиза. И смею надеяться, что вы станете хорошей матерью моим детям.
Элоиза промолчала, заставив себя лишь слегка улыбнуться. При всем своем сочувствии детям Филиппа, как не хотелось ей вступать в брак только потому, что им нужна мать!
– Я приложу все усилия, - так же формально, как и Филипп, после продолжительной паузы ответила она, - чтобы оправдать ваши надежды.
– Что ж, - подытожил Филипп, - можно считать, что все решено.
“Все решено”. Элоизе хотелось плакать, кричать от бессилия, кусать губы в кровь… Все решено. Обратного пути нет. И что самое ужасное - винить в том, что все так получилось, ей некого, кроме себя самой. Кто, в конце концов, заставлял ее мчаться посреди ночи к Филиппу, не предупредив никого, в том числе и его самого, не дождавшись даже, пока Филипп пригласит для нее компаньонку? Элоиза так торопилась сама решить свою судьбу, что в этой спешке даже не подумала, что все может выйти как раз наоборот… Что ж, Энтони прав: она сама заварила эту кашу, и расхлебывать последствия придется ей. Все решено.
– Ну что ж, отлично! - выдавила она из себя.
– Вы, кажется, не рады? - забеспокоился Филипп.
– Я вполне рада.
– По вашему виду этого не скажешь.
– Уверяю вас, сэр, я рада, рада, как никогда! - взорвалась Элоиза.
Филипп что-то пробормотал себе под нос.
– Что? - переспросила Элоиза.
– Вы о чем? - сделал вид, будто не понял, он.
– Вы, кажется, что-то сказали, сэр!
– Вам почудилось.
– Уверяю вас, нет.
Филипп сердито посмотрел на нее:
– Если бы я хотел, чтобы вы услышали, я бы произнес это вслух.
– Но если вы не хотели, чтобы я слышала, зачем вообще было говорить?
– Потому что я не мог держать это в себе.
– Так что же именно вы сказали, сэр? - потребовала она.
– Может быть, не надо? - Филипп всей пятерней нервно теребил волосы.
– Надо. Если мы действительно собираемся стать мужем и женой…
– Точных своих слов я уже не помню. Что-то об отсутствии у женщин здравого смысла…
Филипп знал, что не стоило бы говорить этого вслух. Это прозвучало бы невежливо в любой ситуации, тем более сейчас. Но Элоиза вынудила его, пристав буквально с ножом к горлу.
Филипп не ожидал от Элоизы безумной радости по поводу предстоящего брака, влюбленных взглядов, нежных слов… Но быть хотя бы немного повежливее она бы уж могла постараться, в конце концов!
Да и с чего она так на него взъелась? Что они вынуждены пожениться - так это ей и без того известно… Могла бы, между прочим, и быть ему благодарна за то, что он, как истинный джентльмен, готов жениться на ней после того, как якобы опозорил - хотя его-то вины здесь вовсе нет! Другой на его месте мог бы и отказаться…
– Что ж, - ни с того ни с сего сказала вдруг Элоиза, - я рада, что этот разговор состоялся.
Филипп удивленно уставился на нее. Что, черт побери, она имеет в виду?
– Что, простите? - переспросил он.
– Я рада, - проговорила она, - что мы, наконец, все выяснили. Муж и жена, в конце концов, должны понимать друг друга!
Филипп едва сдержался, чтобы не застонать. Подобный разговор явно не мог кончиться добром.
– И, - резко добавила Элоиза, - теперь я, наконец, расстанусь с иллюзиями насчет того, что вы думаете по поводу всего женского пола.
Филиппу не хотелось идти на конфликт, но он чувствовал, что его не избежать.
– Я, кажется, ничего не говорил относительно всего женского пола!
– Вы сказали что-то об отсутствии здравого ума у женщин. По-вашему, этого недостаточно, чтобы сделать вывод?…
– Я сказал это сгоряча.
– Сгоряча-то как раз и говорят именно то, что думают! - усмехнулась она.
– Я поспешил сделать обобщение. Я не имел в виду всех женщин…
– Кого же конкретно вы имели в виду? - прищурилась Элоиза. - Уж не меня ли?
