– Уже два дня, - ответил Бенедикт.
– Два с половиной, - поправила его Софи. - Ему стало плохо в субботу днем.
Элоиза отступила от мужа.
– Тебе нужно просушить одежду, Филипп, - сказала она. - Да и мне теперь тоже. - Платье Элоизы промокло оттого, что она прижималась к Филиппу. - А то, чего доброго, мы все заболеем!
– Со мной все в порядке, - запротестовал Филипп. Пройдя мимо жены, он подошел к больному и потрогал его лоб.
– Похоже, горячий, - произнес он, поглядев на Бенедикта и Софи, - но мне трудно судить: я промерз, у меня руки холодные.
– У него лихорадка, - тяжело вздохнул Бенедикт.
– Вы давали ему какое-нибудь лекарство? - поинтересовался Филипп. - Вызывали врача?
– А ты разбираешься в медицине? - со слабой надеждой спросила у него Софи.
– Доктор пускал ему кровь, - сообщил Бенедикт, но, кажется, это не помогло.
– Мы давали ему мясной бульон, - сказала Софи, - обертывали холодной простыней, когда у него был жар…
– И согревали, когда его знобило, - добавила Элоиза.
– Но ничего не помогает, - прошептала Софи. Она вдруг бессильно упала на колени и, уткнувшись в кровать Чарльза, зарыдала.
– Софи! - Бенедикт опустился на колени рядом с ней. Он обнял жену за плечи, пытаясь утешить, но вместо этого лишь разрыдался сам. Элоиза и Филипп отвернулись.
– А вы давали ему настойку ивовой коры? - спросил вдруг Филипп.
– Ивовой коры? - удивилась Элоиза. - Думаю, нет, а что?
– Отличное средство! Я узнал о нем, когда учился в Кембридже. Когда-то его широко применяли как обезболивающее, но затем его заменил опий. Мой профессор утверждал, что оно также помогает и при лихорадке.
– Ты давал его Марине? - спросила Элоиза. Филиппа удивил ее вопрос, но затем он вспомнил, что Элоиза все еще не знает всех подробностей и думает, что Марина просто умерла от простуды - что, впрочем, не было неправдой, хотя не было и всей правдой.
– Пробовал, - признался он, - но мне не удалось влить ей его в рот. Впрочем, - добавил он, - Марина была очень плоха - гораздо хуже, чем сейчас Чарльз. Она вообще была очень больной женщиной.
Элоиза пристально посмотрела на Филиппа, гадая, что он имеет в виду, но спрашивать не стала. Затем она перевела взгляд на Бенедикта и Софи. Рыдания их прекратились, но они по-прежнему не вставали с коленей, словно забыв о присутствии в комнате Элоизы и Филиппа.
Элоиза разделяла скорбь брата, но раскисать было не в ее натуре. Она тронула Бенедикта за плечо.
– У вас есть настойка ивовой коры? - спросила она. Бенедикт посмотрел на нее, непонимающе моргая.
– Не уверен, - пожал он, наконец, плечами.
– Возможно, - проговорила Софи, - она найдется у миссис Крабтри. - Крабтри были пожилой четой, следившей за Май-Коттеджем еще тогда, когда Бенедикт не был женат и лишь изредка наезжал сюда. - Крабтри очень запасливы. Но сейчас они гостят у дочери, вернутся лишь через несколько дней…
– Но в дом их можно проникнуть? - спросил Филипп. - Если я увижу эту настойку, я узнаю ее. Впрочем, даже не обязательно настойку - можно просто кору, лекарство я приготовлю сам. Это, думаю, снимет лихорадку.
– Ивовая кора? - недоверчиво спросила Софи. - Ты хочешь лечить моего сына древесной корой, Филипп?
– Если это ему и не поможет, - проронил Бенедикт, поднимаясь и направляясь к дверям, - то, во всяком случае, и не повредит. Пошли, Филипп, у меня есть ключ от дома Крабтри. - Он вдруг пристально посмотрел на Филиппа. - Ты веришь в успех?
– Не знаю. Но очень хотел бы, - вздохнул тот. Бенедикт посмотрел на Филиппа еще пристальнее, словно прикидывая, стоит ли ему доверять. Одно дело - позволить этому типу жениться на Элоизе и совсем другое - доверить ему лечить ребенка странными средствами.
Филипп понимал Бенедикта и не осуждал его - он сам был отцом.
Филипп вышел из дома вслед за Бенедиктом. Он очень надеялся, что предложенное им лекарство не подведет. Сейчас от этого зависел авторитет Филиппа в глазах Бенедикта, а значит, и всех Бриджертонов.
* * *
Трудно сказать, что именно помогло больному - ивовая настойка, горячие молитвы Элоизы или то была просто удача, но, как бы то ни было, к утру маленькому Чарли стало лучше. Он был все еще слабым и вялым, но явно шел на поправку - лихорадка, во всяком случае, прошла. К полудню уже стало ясно, что помощь Элоизы и Филиппа больше не нужна, и они, уставшие и изможденные, сели в свой экипаж. Оба думали лишь об одном: поскорее, наконец, добраться до кровати и спать - ничего больше, только спать!
Первые десять минут они ехали в полной тишине. Элоиза слишком устала, чтобы говорить. Однако, несмотря на бессонную ночь, она чувствовала себя слишком возбужденной, чтобы заснуть, - сказывалось, должно быть, нервное напряжение. Элоиза бесцельно смотрела в окно на мокрый после дождя пейзаж. Почему-то дождь прекратился именно в тот момент, когда Чарли стало лучше, что поневоле заставляло Элоизу поверить в мистическое вмешательство самого Бога, услышавшего ее молитвы. Но стоило ей перевести взгляд на Филиппа, сидевшего в карете с закрытыми глазами - хотя Элоиза была уверена в том, что он не спал, - как она снова подумала, что мистика здесь ни при чем, а улучшение наступило благодаря ивовой настойке. Элоиза не могла бы этого доказать, но почему-то была убеждена в этом.
Впрочем, чудо здесь, пожалуй, тоже сыграло свою роль - чудо стечения обстоятельств. Если бы Элоиза не решила вдруг заглянуть к близнецам во время урока, она не пошла бы к Филиппу в оранжерею, чтобы сказать ему, что мисс Эдвардс надо уволить. Если бы она не пришла к нему в оранжерею, они бы не поссорились. А если бы не поссорились… Черт побери, можно смело сказать, что Чарльзу Бриджертону крупно повезло!
– Спасибо тебе, Филипп, - произнесла Элоиза, не уверенная, впрочем, говорит ли она это вслух или про себя. Но очевидно, все-таки вслух, так как Филипп откликнулся, правда, не открывая глаз:
– За что, Элоиза? - Голос его был сонным.
– За Чарльза, - кратко пояснила Элоиза.
Теперь Филипп, наконец, открыл глаза и повернулся к ней:
– Не уверен, что за это следует благодарить меня. Может быть, настойка здесь и ни причем…
– Очень даже причем, - уверенно кивнула Элоиза. - Я лучше знаю!
– Что ж, спорить не буду! - усмехнулся Филипп. - Ты у меня всегда все знаешь…
Элоиза вдруг почувствовала, что именно этого она хотела и ждала всю свою жизнь. Не горячих клятв в любви и жгучих поцелуев, не нежных объятий и буйства постельных страстей, как ни замечательно все это. Ей необходимо просто сидеть рядом с человеком под мерное покачивание кареты и знать, что ты нужна ему так же, как он нужен тебе. Элоиза дотронулась до руки Филиппа.
