И как ни неприятно было это признавать, возможно, так оно и было.
Когда Майкл толкнул наконец калитку сторожки садовника, он был промокший до костей и дрожал всем телом. Добраться с Феликсом до сторожки оказалось труднее, чем он предполагал, а потом пришлось искать мерину какое-нибудь укрытие - нельзя же было оставить охромевшее животное просто под деревом в такую грозу. В конце концов ему удалось соорудить из бывшего курятника какое-то подобие стойла, но в результате к дверям сторожки он подошел с ободранными до крови руками и в сапогах, перемазанных вонючей дрянью, которую, увы, даже такой дождь не мог смыть.
Франческа стояла на коленях у камина и пыталась разжечь огонь, судя по ее гневному бормотанию, безуспешно.
– Боже праведный! - воскликнула она. - Что с тобой приключилось?
– Надо же было укрыть от непогоды и Феликса, - объяснил он сердито. - Пришлось построить ему стойло.
– Прямо голыми руками?
– Ничего другого в моем распоряжении не было. Она бросила тревожный взгляд за окно.
– Но с ним ничего не случится?
– Надеюсь, - отозвался Майкл, усаживаясь на табуретку и стягивая с себя сапоги. - Хоть что-то надо было сделать для бедняги.
– Конечно, - согласилась она, и тут же на лице ее появилось испуганное выражение, она так и подскочила, воскликнув: - А с тобой-то ничего не случится?
Вообще- то приятно было слышать, что она так о нем тревожится, вот только он понятия не имел, отчего она так всполошилась, и вежливо осведомился:
– Прости, я не понял - ты о чем?
– О малярии, - ответила она нервно. - Ты же весь промок, а приступ у тебя только закончился. Мне вовсе не хочется, чтобы ты… - Она смолкла, откашлялась и расправила плечи. - Моя обеспокоенность вовсе не означает, что я настроена более благодушно, чем час назад, но мне очень не хотелось бы, чтобы болезнь вернулась,
У него мелькнула мысль, что можно было бы солгать и воспользоваться ее сочувствием, но вместо того он ответил коротко:
– С малярией все не так.
– Ты уверен?
– Вполне. Простуда не вызывает эту болезнь.
– А-а. - Некоторое время она обдумывала эту информацию. - Что ж, в таком случае… - Она не договорила и сердито поджала губы. - В таком случае ладно, можешь продолжать, - закончила она наконец.
Майкл шутовски козырнул ей, после чего вновь взглянул на свои сапоги. Он стянул наконец и второй, затем осторожно поднял оба сапога и поставил у двери.
– Смотри не трогай их, - предупредил он рассеянно и подошел к камину. - Они очень грязные.
– У меня огонь разжечь не получилось, - сказала она. Она все еще с неловким видом топталась возле камина. - Извини. Боюсь, опыта у меня в этом отношении маловато. А вот сухие дрова я сумела найти. - И она указала на решетку, где лежали два полена.
Он принялся разжигать огонь. Расцарапанные руки саднило, но ему эта боль даже доставляла своеобразное удовлетворение. Чепуха, в сущности, а все же она отвлекала его от мыслей о женщине, стоявшей за его спиной.
Женщина была в гневе.
Этого и следовало ожидать. Он и ожидал ее гнева, вот только не думал, что это так сильно уязвит его гордость, так ранит его - честно говоря, в самое сердце. Он с самого начала понимал, что не станет она осыпать его признаниями в вечной любви после одного-единственного страстного свидания, а все же глупая надежда на такой исход жила в его душе.
Ну кто бы мог подумать, что после стольких лет безнравственной жизни он останется таким неисправимым романтиком?
Но Франческа смягчится - в этом он был совершенно уверен. У нее не было иного выхода. Она оказалась скомпрометирована, и довольно серьезно, думал он с изрядной долей удовлетворения. И хоть она не была девицей, все же это много значило для такой принципиальной женщины, как Франческа.
Надо было только решить - ждать ли, пока гнев Франчески пройдет сам собой, или подстегивать ее и давить на нее, пока она не примет эту ситуацию как неизбежную? Второй путь предполагал синяки и шишки, да и попотеть придется изрядно, но зато, как ему казалось, скорее сулил успех.
Если же оставить ее в покое, она вполне может прийти к выводу, что весь эпизод следует предать забвению, а может, и вправду сумеет убедить себя, что ничего не было.
– Загорелось наконец? - раздался ее голос с другого конца комнаты.
Он раздувал огонь еще несколько секунд, и только когда оранжевые язычки пламени принялись лизать поленья, с облегчением вздохнул и ответил:
– Придется последить за ним еще чуть-чуть, но скоро разгорится как следует.
– Хорошо, - только и ответила она. В поисках безопасного места она уперлась в кровать и остановилась. - Я буду здесь.
Он криво усмехнулся. Сторожка состояла из одной комнаты, так куда же ей было еще деться?
– А ты, - продолжала она тоном строгой наставницы, - можешь оставаться там.
Он посмотрел на угол, куда указывал ее палец, и насмешливо протянул:
– В самом деле?
– Думаю, так будет лучше. Он пожал плечами:
– Хорошо.
– Хорошо?
– Хорошо. - Он встал и принялся стягивать с себя одежду.
– Что ты делаешь? - ахнула она.
Он, продолжая стоять к ней спиной, усмехнулся и небрежно бросил через плечо:
– Остаюсь в своем углу.
– Ты же раздеваешься! - воскликнула она, ухитрившись вложить в свои слова и возмущение, и надменность.
– И тебе советую сделать то же, - отозвался он и нахмурился, приметив кровавое пятно на своей рубашке. Черт, ну и исцарапал же он себе руки!
– И не подумаю, - сказала Франческа.
– Держи-ка! - И он швырнул ей свою рубашку. Она вскрикнула, когда рубашка упала ей на грудь, что доставило ему немалое удовольствие.
– Майкл! - И рубашка полетела к нему обратно.
– Извини, - сказал он без особого раскаяния. - Я думал, моя рубашка пригодится тебе в качестве полотенца.
– Немедленно надень рубашку! - процедила она.
– Чтоб я стал мерзнуть в мокрой рубашке? - И он надменно поднял бровь. - Малярия малярией, а схватить простуду мне вовсе не улыбается. Кроме того, ты это все уже видела. - Она ахнула. И он добавил: - Впрочем, постой. Прошу прощения - вчера я успел снять только штаны, верно?
– Убирайся! - прошипела она тихо и яростно.
Он только хохотнул и кивнул головой на окно, в которое барабанил дождь.
– Не выйдет, Франческа. Боюсь, тебе не избавиться от моего общества.
И, словно в подтверждение его слов, сторожка содрогнулась до основания при новом ударе грома.
– Если хочешь, можешь отвернуться, - добавил Майкл любезно. И, видя, что глаза ее расширились от изумления, пояснил: - Я собираюсь снять штаны.
