– Просто я творческий человек, – выдавила Гиацинта и приделала проклятому цветку второе ухо.
– Кто бы сомневался.
Гиацинта стала рассматривать, что же у нее получилось.
– Это полосатая кошка, – провозгласила она. – Осталось приделать хвост.
Вайолет помолчала.
– Как с тобой иногда бывает трудно!
– Я твоя дочь, – отрезала Гиацинта.
– Конечно, – Вайолет была явно шокирована такой реакцией дочери, – но...
– Почему ты считаешь, что всегда виновата я, что бы ни произошло?
– Я так не считаю.
– Всегда считала.
– Неправда, Гиацинта. Простоя знаю тебя лучше, чем мистера Сент-Клера, и...
– ...и поэтому ты знаешь все мои недостатки?
– Да. – Вайолет, видимо, удивилась собственному ответу и поспешила добавить: – Это не говорит о том, что у мистера Сент-Клера нет своих слабостей и недостатков. Просто... Я про них ничего не знаю.
– Их множество, – с горечью в голосе отозвалась Гиацинта, – и все они скорее всего непреодолимы.
– О, Гиацинта. – В голосе матери было столько беспокойства, что Гиацинта чуть было не расплакалась. – В чем все-таки дело?
Гиацинта отвела взгляд. Ей не следовало этого говорить. Теперь мать начнет волноваться, и от этого она будет чувствовать себя ужасно. Ей захотелось снова стать ребенком и броситься в объятия матери.
Когда она была маленькой, она была уверена, что мать может решить любую проблему и все уладить одним тихим словом и поцелуем в лоб. Но она уже не ребенок, и проблемы у нее были совсем не детские. И она не могла поделиться ими с матерью.
– Ты хочешь разорвать помолвку?
Гиацинта тряхнула головой. Она не может отказаться от замужества. Но...
Она вдруг удивилась, в каком направлении заработали ее мысли. Неужели она хотела отказаться от замужества? Если бы она не отдалась Гарету, если бы они не занимались любовью и ничто не вынуждало бы ее оставаться помолвленной, как бы она поступила?
Гиацинта провела три дня, обуреваемая мыслями о той ночи, о том страшном моменте, когда она услышала, как отец Гарета, смеясь, говорил о том, как он манипулировал Гаретом и подвел его к решению сделать ей предложение. Она вспоминала каждую фразу, каждое слово и все же только сейчас спрашивает себя о том, что было самым главным. О вопросе, который один имел значение. И она поняла... Она любит его. Неужели все так просто?
– Я не хочу разрывать помолвку, – сказала она, хотя и покачала головой.
– Тогда тебе придется помочь ему. Что бы его ни беспокоило, это тебе надо ему помочь.
А сможет ли она? И возможно ли вообще ему помочь? Она знает его меньше месяца. А он всю жизнь лелеял свою ненависть к отцу.
Он может и не захотеть, чтобы она ему помогла. А скорее всего он даже не понимает, что ему нужна помощь. Мужчины никогда этого не понимают.
– Я думаю, что он тебя любит, – сказала Вайолет. – Я действительно в это верю.
– Я знаю, что он меня любит, – печально подтвердила Гиацинта. Но не так сильно, как он ненавидит отца.
А когда он опустился на одно колено и просил ее провести с ним остаток своей жизни, взять его фамилию и родить ему детей – все это было не потому, что это была она.
Гиацинта вздохнула. Как же она устала!
– Все это так на тебя не похоже, Гиацинта. Гиацинта посмотрела на мать.
– Ты такая тихая. И будто ждешь чего-то.
– Жду? – эхом отозвалась Гиацинта.
– Ждешь его. Думаю, что ты делаешь именно это – ждешь, что он приедет и будет просить прощения за то, что сделал, – что бы это ни было.
– Я... —, мать права. Именно этого она и ждала. И возможно, поэтому она чувствовала себя такой несчастной. Она вручила свою судьбу и свое счастье в руки другого человека, и это было ей ненавистно.
– Почему бы тебе не послать ему письмо и попросить приехать к нам? Он джентльмен, а ты его невеста. Он никогда тебе не откажет.
– Нет, не откажет. Но... что я ему скажу? – Она умоляюще посмотрела на мать.
Глупый вопрос. Вайолет даже не подозревала, в чем, собственно, была проблема, так что она не могла знать, как ее решить. Но как всегда, Вайолет сказала именно то, что было нужно.
– Расскажи ему, что у тебя на сердце. И если это не поможет, то я предлагаю взять книгу и ударить его по голове.
Гиацинта заморгала.
– Я не поняла...
– Я этого не говорила, – быстро отреагировала Вайолет.
Гиацинта почувствовала, что улыбается.
– А я уверена, что сказала.
– Уверена? – Вайолет спрятала улыбку за чашкой.
– А книжку взять побольше или маленькую?
– У нас в библиотеке есть полное собрание сочинений Шекспира?
– Думаю, что есть.
Гиацинту начал душить смех, и она почувствовала себя гораздо лучше.
– Я люблю тебя, мама. – Ей вдруг страшно захотелось произнести это вслух. – Я хочу, чтобы ты это знала.
– Я знаю, дорогая, – ответила Вайолет, и ее глаза засияли. – Я тоже тебя люблю.
Гиацинта никогда не задумывалась над тем, как это прекрасно, когда у тебя любящие родители. Гарет был этого лишен. Одному Богу известно, какое у него было детство. Он никогда о нем не рассказывал, и ей вдруг стало стыдно, что она никогда его и не спрашивала.
– Гиацинта, – услышала она голос матери, – с тобой все в порядке?
– Лучше не бывает. Просто в голову пришли какие-то дурацкие мысли.
Мысли влюбленной дурочки.
Глава 18
В тот же день позднее, в небольшом кабинетеГарета в его очень маленькой квартирке.
Наш герой пришел к выводу, что необходимо действовать.
Он не подозревает, что Гиацинта намеренаопередить его.
Ему необходимо сделать широкий жест, решил Гарет. Женщины это любят, и хотя Гиацинта была не слишком похожа на других женщин, с которыми он до сих пор имел дело, она все же была женщиной, и широкий жест наверняка произведет на нее впечатление.
Однако широкие жесты – притом самые широкие – имели одну неприятную особенность – они требовали денег, а их у Гарета было недостаточно. А те, что не требовали, сводились к тому, что бедняге приходилось ограничиться, например, декламированием стихов, или пением баллад, или каким-либо глупым заявлением в присутствии восьми сотен зрителей.
