Лорд Феннсуорт посмотрел на него так, будто только что вспомнил о его присутствии. В его реакции не было ничего удивительного, ведь в течение всей беседы Грегори хранил нетипичное для него молчание.
– Умоляю, не утруждайте себя, – попросил граф. – Мы с Люси поговорим позже.
– Ричард, – озабоченно оглядела его Люси, – ты в этом уверен? Я не ожидала твоего приезда, и если что-то случилось...
Ее брат замотал головой:
– Ничего такого, что не могло бы подождать. Дядя Роберт хочет поговорить с тобой. Он попросил привезти тебя домой.
– Сразу?
– Он не уточнял, – ответил Феннсуорт. – Леди Бриджертон великодушно предложила нам остаться до пятницы, и я согласился. Я подумал, что ты обрадуешься.
– Конечно. – Люси, все еще пребывавшая в замешательстве, подтвердила его предположение. – Но я... гм... дядя Роберт...
– Мы сейчас уйдем, – твердо заявила мисс Уотсон. – А тебя, Люси, оставим наедине с братом.
Люси посмотрела на брата, но тот, воспользовавшись тем, что мисс Уотсон вступила в разговор, во все глаза смотрел на нее.
– Как поживаешь, Гермиона? – спросил он. – Давно не виделись.
– Четыре месяца, – напомнила Люси.
Мисс Уотсон рассмеялась и одарила графа теплой улыбкой.
– Благодарю, хорошо. И Люси права, как всегда. Мы виделись в январе, когда ты навещал нас в школе.
Лорд Феннсуорт кивнул.
– Ну разве я могу забыть? Мы замечательно провели те несколько дней.
– Действительно замечательно. Это было так мило с твоей стороны – повести нас на каток. Твое общество всегда доставляет удовольствие.
И хотя было совершенно очевидно, что мисс Уотсон чрезвычайно расположена к лорду Феннсуорту, не было никаких признаков того, что она питает к нему какие-то романтические чувства. Грегори утешил себя, вспомнив, что эти двое знают друг друга много лет, и если учесть, насколько мисс Уотсон близка с леди Люсиндой, то сразу становится понятным ее дружеское отношение к Феннсуорту.
Они практически брат и сестра.
– Лорд Феннсуорт, – нарушила молчание Кейт, – вы, должно быть, голодны. Не желаете ли позавтракать?
– С огромным удовольствием, леди Бриджертон.
Кейт обратилась к леди Люсинде:
– Кстати, я не видела вас за завтраком. Вы сейчас что-нибудь съедите?
Грегори вспомнил поднос с полными тарелками, который по просьбе мисс Уотсон отнесли наверх, и ему стало интересно, какую часть всего этого она успела заглотнуть, прежде чем спустилась вниз, чтобы встретить брата.
– Конечно, – пробормотала леди Люсинда. – Во всяком случае, я с радостью составлю компанию Ричарду.
– Мисс Уотсон, – ловко встрял в разговор Грегори, – не желаете ли прогуляться по саду? Кажется, сейчас уже зацвели пионы. А эти синенькие цветочки на длинных стеблях – забыл, как они называются.
– Дельфиниум. – Это, естественно, была леди Люсинда. Он знал, что она не удержится. Неожиданно она повернулась и, слегка прищурившись, посмотрела на него. – Я же только вчера сказала вам об этом.
– Сказали, – согласился Грегори. – Только почему-то такие детали у меня в голове не задерживаются.
– О, Люси запоминает все, – заметила мисс Уотсон. – И я с удовольствием прогулялась бы с вами по саду. Конечно, если Люси и Ричард не возражают.
Оба заверили ее, что не возражают, хотя Грегори не сомневался, что увидел разочарование и – выразимся так – раздражение в глазах Феннсуорта.
Грегори улыбнулся.
– Встретимся в нашей комнате? – спросила мисс Уотсон у Люси.
Та кивнула, и Грегори торжествующе – нет ничего приятнее, чем нанести поражение сопернику, – взял мисс Уотсон под локоть и повел к дверям.
Да, утро обещало быть приятным.
Люси последовала за братом и леди Бриджертон в утреннюю столовую. Она ничего не имела против того, чтобы позавтракать, так как не успела доесть то, что ей принесла Гермиона. Однако это означало, что ей придется целых полчаса выдерживать бессмысленную беседу и одновременно мучиться, рисуя в воображении всевозможные бедствия, которые могли бы послужить поводом для того, чтобы дядя столь неожиданно отозвал ее домой.
Поэтому Люси резко остановилась, уперла руки в бока и потребовала, чтобы Ричард немедленно объяснил, зачем он приехал.
– Я уже сказал, – пробормотал он, избегая ее взгляда. – Дядя Роберт хочет поговорить с тобой.
– Но зачем?
Ричард несколько раз покашлял и наконец сказал:
– Знаешь, Люси, думаю, он собирается выдать тебя замуж.
– Так скоро? – прошептала Люси.
Сейчас... так неожиданно... ей совсем не хотелось замуж. У нее не было желания превращаться из школьницы в жену сразу, не пройдя через промежуточное состояние.
Она мечтала о малом – о нескольких месяцах свободы и радости.
О танцах до упаду, когда партнер кружит тебя так, что пламя свечей сливается в яркие змееподобные полосы света.
Возможно, она слишком практична. Возможно, она действительно превратилась в «старушку Люси», как называли ее девочки в школе мисс Мосс. Но ей действительно нравится танцевать. И ей хочется танцевать. Сейчас. До того, как она состарится. До того, как станет женой Хейзелби.
– Я знаю, что в этом сезоне тебя собирались вывезти в свет, – извиняющимся тоном проговорил Ричард. – Но согласись, ведь это ужасно, правда? Ты же сама была против, верно?
Люси сглотнула.
– Верно, – ответила она, потому что знала, что именно это он и хотел услышать. К тому же она действительно с полным равнодушием относилась в предстоящему сезону в Лондоне. До недавнего времени.
Ричард вырвал цветок из земли вместе с корнем, внимательно оглядел его и встал.
– Выше нос, Люси, – сказал он, беря ее за подбородок. – Хейзелби не худший вариант. Тебе будет совсем неплохо с ним. Не все мужчины относятся к своим женам с таким уважением, какое будет оказывать тебе Хейзелби.
Люси кивнула. Конечно. Это правда.
– Тебе будет не так уж плохо, – продолжал Ричард. – Возможно, ты даже полюбишь его. Он вполне приятный человек.
Приятный. Это хорошо. Значительно лучше, чем неприятный.
– Когда-нибудь он станет графом Давенпортом, – сказал Ричард, хотя Люси, естественно, об этом знала. – А ты станешь графиней.
В этом вся суть. Ее школьные подружки все время говорили, что ей повезло, потому что ее будущее уже устроено, и она займет высокое положение в свете. Ведь она дочь графа и сестра графа. И выйти замуж ей предстоит за графа. Ей просто не на что жаловаться. Абсолютно не на что.
А она ощущала в душе пустоту.
