Леди Бриджертон выпустила ее руку, и Гермиону прорвало, будто плотину.
– О, Люси, – бросившись к подруге, прерывающимся голосом закричала она, – я так сожалею!
Люси, шокированная, обхватила ее руками... но не обняла. Гермиона цеплялась за нее, как ребенок, но Люси пыталась разобраться в самой себе. Руки казались ей чужими, как будто еще мгновение – и они отвалятся. Она смотрела мимо Гермионы, на пол. Мужчины уже перестали колотить друг друга, однако Люси это не принесло облегчения. Она опасалась, что в любой момент сорвется.
– Гермиона? – Люси попятилась и остановилась, когда ей стало видно лицо подруги. – Что произошло?
– О, Люси, – ответила Гермиона, – я затрепетала.
Час спустя Гермиона и Ричард обручились. Леди Люсинду насильно вернули в бальный зал – все понимали, что она не сможет должным образом участвовать в светской беседе, но Кейт настояла.
Грегори напился. Во всяком случае, он прилагал все усилия, чтобы напиться допьяна.
Хотя, с другой стороны, ночь оказала ему кое-какие мелкие услуги. Он не застал лорда Феннсуорта и мисс Уотсон на месте преступления. Что бы они там ни делали – и Грегори изо всех сил пытался не предполагать, что именно, – они остановились, когда Кейт окликнула Феннсуорта.
Сейчас все это выглядело фарсом. Сначала извинилась Гермиона, потом извинилась Люси, потом извинилась Кейт. Ее извинение казалось очень неестественным, пока она не закончила свою фразу словами: «Но с настоящей минуты вы обручены и поженитесь».
Феннсуорт был на седьмом небе. Этот мелкий негодяй даже имел наглость бросить на него торжествующий взгляд и ухмыльнуться.
Грегори хорошенько врезал ему коленом между ног.
Не слишком сильно.
Хотя это могло быть случайностью. В самом деле. Ведь они все еще лежали на полу и держали друг друга за грудки. Вполне вероятно, что у него могло дернуться колено.
Вверх.
Как бы то ни было, Феннсуорт застонал и скорчился. Грегори откатился в сторону, едва хватка графа ослабла, и плавно поднялся на ноги.
– Прошу прощения, – обратился он к дамам. – Не понимаю, что с ним такое случилось.
Грегори не произнес больше ни слова. Он коротко кивнул и ушел. Пусть они сами обсуждают детали. Его ничто не связывает с обрученной парой, у него нет обязательств ни перед ними, ни перед моралью. Его не интересует, когда и как известят обе семьи.
Это не его забота.
Вот поэтому он и ушел. И решил разыскать бутылку бренди.
И вот он здесь. Сидит в кабинете своего брата, поглощает его выпивку и пытается ответить на вопрос, что все это значит. Итак, мисс Уотсон для него потеряна. Это абсолютно ясно. Если, конечно, у него нет желания ее похитить.
А желания у него нет. Это точно. Она вопила бы как резаная всю дорогу. Не говоря о том, что она, вероятно, уже отдалась Феннсуорту. И о том, что Грегори погубил бы свою добрую репутацию. Вот так-то. Нельзя похитить получившую аристократическое образование барышню – тем более обрученную с графом, – и ожидать, что доброе имя останется незапятнанным.
Интересно, что Феннсуорт говорил ей наедине?
Интересно, что имела в виду Гермиона, когда сказала, что она затрепетала?
Интересно, а они пригласят его на свадьбу?
Гм. Возможно. Люси настоит на этом, не так ли? Строгий поборник правил приличия эта Люси. Сплошные хорошие манеры.
И что сейчас? После стольких лет легкого ощущения бесцельности существования, ожидания, ожидания, ожидания, когда разрозненные кусочки его жизни соберутся в единое целое, он думал, что все получилось. Он нашел мисс Уотсон, приготовился идти вперед и завоевывать.
Во всяком случае, он не чувствовал себя несчастным. Между прочим, он никогда не возражал против ожидания. Он даже не был уверен в том, что ему хочется так уж быстро найти свою невесту. Уверенность в том, что истинная любовь существует, совсем не означала, что он хочет заполучить ее прямо сейчас.
У него была такая приятная жизнь. Многие мужчины отдали бы свой верхний клык за то, чтобы поменяться с ним местами.
Только не Феннсуорт, естественно.
Проклятый мерзавец, вероятно, сейчас детально планирует свою первую брачную ночь.
Низкий выродок...
Он опрокинул в себя содержимое стакана и налил новую порцию.
Так что все это значит? Что это значит, когда встречаешь женщину, которая заставляет тебя забыть, что нужно дышать, а потом вдруг выходит за другого? Что ему теперь делать? Сидеть и ждать, когда его приведет в восторг затылок другой женщины?
Он сделал большой глоток. Хватит с него затылков. Слишком много все с ними носятся.
Грегори осторожно дотронулся до левой скулы. И правого глаза.
Да-а, завтра у него будет вид не особо привлекательный, это уж точно.
«Но и Феннсуорт будет выглядеть не лучше», – радостно подумал он.
Радостно? Он чему-то радуется? Кто бы мог подумать.
Он тяжело вздохнул и попытался определить, насколько пьян. Ага, все дело в бренди. Радости в повестке сегодняшнего вечера нет.
Хотя...
Грегори встал. Для проверки. Проведения небольшого научного эксперимента. Может ли он держаться на ногах?
Может.
А идти?
Да!
А может ли он идти прямо?
Почти.
Гм. Он не так пьян, как думал.
Итак, он может покинуть кабинет. Бессмысленно растрачивать впустую неожиданную вспышку хорошего настроения.
Грегори прошел к двери и взялся за ручку. И замер, в задумчивости подняв голову.
Наверняка все дело в бренди. Ну в самом деле, никакого другого объяснения просто нет.
Глава 11,
в которой наш герой делает то, чего никогда не ожидал от себя
Этот вечер не утратил для Люси своей иронии, когда девушка шла в свою комнату.
Одна.
После того как мистер Бриджертон запаниковал из-за исчезновения Гермионы... после того как Люси отчитали за несанкционированное бегство... после того как одну пару вынудили обручиться – после всего этого, слава Богу, никто не заметил, как Люси покинула бал масок.
Ей все еще не верилось в то, что леди Бриджертон настояла на ее возвращении в бальный зал. Она практически за шиворот поволокла ее за собой, передала на руки какой-то незамужней тетке, а потом отправилась извещать мать Гермионы, которая – надо сказать об этом особо – не имела ни малейшего представления о том, какая радость ее ждет.
Люси осталась стоять в углу бального зала. Она как идиотка пялилась на гостей и удивлялась, неужели им ничего не известно о событиях сегодняшнего вечера. Казалось непостижимым, как такое может быть: полностью изменилась жизнь трех человек, а весь мир продолжает существовать в своем обычном ритме.
