Как же ее зовут? Джеку непременно хотелось знать ее имя.
Девушка поправила ленты на шляпке и махнула рукой, указывая на что-то вдалеке. Джек невольно вытянул шею, пытаясь разглядеть, что привлекло ее внимание, но деревья по обеим сторонам дорожки росли слишком густо.
И тут она повернулась.
Лицом к Джеку.
И увидела его.
Она не вскрикнула, даже не вздрогнула, но Джек точно знал, что она смотрит на него так же…
…как смотрела минувшей ночью. Вообще-то на таком расстоянии он не мог видеть ее лица. И все же он знал.
По коже пробежал холодок, Джек ощутил легкое покалывание. Теперь он не сомневался, девушка его тоже узнала. Это казалось абсурдным, ведь Джек стоял в самом дальнем конце подъездной аллеи и на этот раз на нем не было разбойничьего платья, но что-то подсказывало ему: девушка поняла, что перед ней тот, кто сорвал поцелуй с ее губ.
Казалось, время остановилось, застыло в вязкой неподвижности. Так прошло несколько долгих мгновений, показавшихся ему вечностью.
Вдруг позади Джека громко каркнула ворона, и чары развеялись. Теперь в голове его билась одна-единственная мысль: «Пора уходить». Джек нигде надолго не задерживался, но это место было особенно опасно.
Он огляделся в последний раз. Джек покидал Белгрейв без сожалений. Его привело сюда любопытство, только и всего. Что же до девушки из кареты – Джек вдруг ощутил, как к горлу подступает едкая горечь, и с усилием глотнул, – девушка без имени… по ней он тоже не станет скучать. Лучше сразу выкинуть из головы весь этот вздор.
– Кто был тот человек? – с интересом спросила Элизабет, но Грейс сделала вид, что не слышит.
Они сидели в удобном экипаже Уиллоби, правда, к сожалению, уже не втроем, а вчетвером.
Вдовствующая герцогиня, поднявшись с постели, бросила уничтожающий взгляд на чуть порозовевшие от солнца щеки Амелии (судя по всему, Томас с невестой совершили довольно долгую прогулку) и пустилась в пространные напыщенные рассуждения о строгих правилах этикета, которым должна неукоснительно следовать будущая титулованная особа. Не каждый день приходится слышать нравоучительную сентенцию, в которой упоминается герцогская династия, воспроизводство потомства и веснушки.
Наконец герцогиня завершила свою патетическую речь. Теперь все три девушки чувствовали себя несчастными, а больше всех Амелия. Старуха вбила себе в голову, что должна непременно поговорить с леди Кроуленд – скорее всего о воображаемых пятнах на коже Амелии, – и, бесцеремонно усевшись в экипаж Уиллоби, велела груму прислать за ней немного погодя собственную карету, чтобы доставить ее обратно в Белгрейв.
Грейс пришлось сопровождать ее светлость. Откровенно говоря, выбора у нее не было.
– Грейс? – снова заговорила Элизабет.
Грейс сжала губы в тонкую линию и впилась немигающим взглядом в пятнышко на обивке кареты, чуть левее головы герцогини.
– Кто это был? – не отставала Элизабет.
– Никто, – поспешно отозвалась Грейс. – Так все готово? Мы едем? – Она выглянула в окно, притворившись, что хочет узнать, почему медлит кучер. Экипаж должен был вот-вот тронуться в сторону Берджес-Парка, имения Уиллоби.
Грейс ужасно не хотелось ехать, даже короткое путешествие пугало ее. Она неохотно последовала за подругами к карете.
И вдруг увидела его. Разбойника.
Его звали не Кавендиш, но когда-то он носил это имя…
Он исчез прежде, чем герцогиня показалась на пороге замка. Стремительно развернул лошадь и понесся прочь. В седле он держался превосходно, даже такая скверная наездница, как Грейс, тотчас поняла, что в искусстве верховой езды этот человек знает толк.
И, главное, он ее видел. И узнал. Грейс точно знала.
Она это чувствовала.
Грейс нетерпеливо побарабанила кончиками пальцев по бедру. Она вспомнила о Томасе и об огромном портрете, проплывшем мимо раскрытой двери в гостиную. Затем ее мысли перескочили к Амелии, вечной невесте, помолвленной с герцогом еще в младенчестве. Потом она задумалась о собственной судьбе. Возможно, ее жизнь сложилась не совсем так, как ей того хотелось, но за годы жизни в замке Грейс научилась ценить покой и безопасность.
И вот объявился мужчина, способный разрушить ее мир.
И хотя она охотно продала бы кусочек души (скажем, восьмушку) за еще один поцелуй того, чьего имени даже не знала, в ответ на замечание Элизабет, что тот мужчина, кажется, ее знакомый, Грейс решительно покачала головой:
– Нет.
Герцогиня вздернула подбородок. Лицо ее раздраженно сморщилось.
– О чем это вы?
– Я интересуюсь, кто был тот мужчина в конце подъездной аллеи, – объяснила Элизабет прежде, чем Грейс успела придумать подходящий ответ.
Голова герцогини, будто на шарнире, резко повернулась в сторону компаньонки.
– Кто это был? – потребовала ответа старуха.
– Не знаю. Я не разглядела его лица. – Грейс не солгала. По крайней мере во второй части.
– Кто это был? – громогласно рявкнула герцогиня, перекрывая грохот колес и стук лошадиных копыт – карета уже скользила по подъездной аллее.
– Не знаю, – повторила Грейс каким-то чужим, срывающимся на писк голосом.
– Вы его видели? – обратилась герцогиня к Амелии. Амелия и Грейс обменялись взглядами, словно заключив молчаливое соглашение.
– Я никого не видела, мадам, – заявила Амелия. Герцогиня презрительно фыркнула и отвернулась, обрушив всю силу своего гнева на Грейс:
– Это был он?
Грейс покачала головой.
– Не знаю, – заикаясь, пролепетала она. – Не могу сказать.
– Остановите лошадей! – взвизгнула герцогиня, наклоняясь вперед, и, оттолкнув Грейс в сторону, яростно заколотила в стенку кареты. – Остановите! Кому говорят!
Экипаж резко остановился, и Амелия, сидевшая рядом с герцогиней, слетела с подушек на пол, прямо под ноги Грейс. Она попыталась подняться, но не смогла: старуха перегородила карету. Изогнувшись и вытянув вперед руки, герцогиня цепко ухватила Грейс за подбородок, длинные старческие пальцы безжалостно впились в кожу.
– Даю вам еще один шанс, мисс Эверсли, – злобно прошипела она. – Это был он?
«Прости», – мысленно взмолилась Грейс и кивнула.
Глава 4
Десять минут спустя Грейс уже сидела в карете Уиндемов наедине с герцогиней и никак не могла взять в толк, почему столь сурово осудила Томаса, когда тот выразил желание сдать бабушку в приют для умалишенных. За последние пять минут почтенная вдова успела немало: она развернула карету в обратную сторону, вытолкнула Грейс из экипажа на подъездную дорожку, так что та неловко приземлилась на правую лодыжку и больно ушиблась, отослала сестер Уиллоби восвояси, даже не потрудившись объяснить им, в чем дело, потребовала запрячь карету Уиндемов, снабдила вышеозначенную карету охраной из шести рослых лакеев. Затем вдова приказала усадить Грейс рядом с собой. (Лакей, выполнявший это деликатное поручение, принес Грейс извинения, но все же подчинился приказу.)
