– В двадцати милях, ваша светлость.
Старуха сердито пробормотала что-то себе под нос. Джек не разобрал слов, но Мэри заметно побледнела. Она повернулась к племяннику и с тревогой спросила:
– Что все это значит, Джек? Зачем вам нужны документы, подтверждающие брак твоих родителей?
Джек посмотрел на Грейс, стоявшую чуть позади Мэри. Та ободряюще кивнула ему, и Джек откашлялся, прочищая горло.
– Мой отец был сыном герцогини Уиндем.
Мэри ошеломленно посмотрела на старуху.
– Твой отец… Джон Кавендиш… ты хочешь сказать?..
Вперед выступил Томас:
– Можно мне объяснить?
Джек устало пожал плечами:
– Пожалуйста.
– Миссис Одли, – заговорил Томас с удивительным достоинством и самообладанием, вызвавшим у Джека невольное восхищение. – Если существуют доказательства, что ваша сестра состояла в законном браке, то ваш племянник – подлинный герцог Уиндем.
– Подлинный герцог… – Мэри потрясенно прикрыла рот ладонью. – Нет. Это невозможно. Я помню его отца. Мистера Кавендиша. Он был… – Она беспомощно всплеснула руками, словно пыталась нарисовать образ Джона. Казалось, она не находит нужных слов. Наконец после долгой немой сцены Мэри добавила: – Он не стал бы скрывать от нас такое.
– Тогда Джон не был наследником, – мягко объяснил Томас. – Он не мог знать, что ему достанется титул.
– О Боже! Но если Джек – герцог, тогда вы…
– Тогда я нет, – сухо заключил Томас. – Уверен, вы понимаете, с каким нетерпением мы ждем разрешения этого дела.
Мэри оторопело перевела взгляд с герцога на Джека. Казалось, у нее вот-вот подкосятся ноги.
– Долго я буду стоять в холле? – послышался надменный окрик герцогини.
– Не будьте грубой, – осадил ее Томас.
– Ей следует позаботиться…
Не ослабляя хватки, Томас вытолкнул старуху вперед, в сторону Джека и его тети.
– Миссис Одли, – невозмутимо произнес он, – мы крайне признательны вам за гостеприимство. Все мы.
Мэри благодарно кивнула и повернулась к дворецкому:
– Уимпол, не могли бы вы…
– Конечно, мадам, – отозвался тот.
Джек невольно улыбнулся, провожая его взглядом. Наверняка старик отправился будить экономку, чтобы та приготовила комнаты для гостей. Уимпол всегда знал, о чем его попросят, прежде чем тетя Мэри успевала открыть рот.
– Комнаты скоро будут готовы, – сказала Мэри, поворачиваясь к Грейс с Амелией, стоявшим чуть поодаль. – Вы не против, если я поселю вас вдвоем в одной спальне? У нас нет…
– Пожалуйста, не беспокойтесь, – тепло проговорила Грейс. – Мы с радостью разделим комнату. Нам нравится общество друг друга.
– Ох, спасибо. – Мэри облегченно вздохнула. – Джек, тебе придется ночевать в детской, на твоей старой кровати… Господи, как глупо с моей стороны держать вас в холле. Пройдемте в гостиную, там вы сможете обогреться у огня, пока готовят комнаты.
Она проводила всех в гостиную, однако удержала Джека в коридоре, мягко взяв его под руку.
– Мы скучали по тебе, – шепнула она.
Джек опустил глаза, безуспешно пытаясь проглотить ком в горле.
– Я тоже скучал. – Он неловко улыбнулся. – Кто дома? Эдвард, должно быть…
– Женился, – закончила за него фразу Мэри. – Да, как только кончился траур по Артуру. А вскоре вышла замуж Маргарет. Они оба живут здесь, поблизости. Эдвард на соседней улице, а Маргарет в Белтербете.
– А дядя Уильям? – В последний раз Джек видел дядю на похоронах Артура. Он выглядел постаревшим. Измученным и усталым. Горе сломило его. – Как он?
Мэри замолчала, с невыносимой горечью глядя на Джека. Она хотела что-то сказать, но передумала. Да в этом и не было нужды.
Джек в ужасе замер.
– Нет, – потрясенно прошептал он, – этого не может быть! – Неужели это правда? Неужели он никогда больше не сможет поговорить с дядей? Попросить прощения? Он думал об этом всю долгую дорогу в Ирландию. Он хотел сказать, что сожалеет.
– Он умер, Джек. – Мэри моргнула, глаза ее влажно блеснули. – Это случилось два года назад. Я не знала, как тебя найти. Ты ведь не оставил нам адреса.
Джек отвернулся и сделал несколько шагов в сторону лестницы. Ему не хотелось оставаться на виду. Все сидели в гостиной, достаточно было бросить взгляд в коридор, чтобы увидеть его искаженное мукой лицо. Джек готов был заплакать, закричать, завыть…
– Джек? – Мэри осторожно последовала за ним.
Джек запрокинул голову и, глядя в потолок, шумно хватал воздух открытым ртом. Это не помогло, Но ничего другого он не придумал.
Тетя ласково положила ладонь ему на плечо.
– Он просил передать, что любил тебя.
– Нет, ничего не говори. – Джек не мог этого слышать. Только не сейчас.
– Да. Он сказал мне, что ты обязательно вернешься домой. И что он любил тебя. Любил всей душой, как сына. Ты и был ему сыном. Его дорогим мальчиком.
Джек закрыл лицо ладонями и сжал, будто хотел выдавить из себя эту нестерпимую боль. Чему тут удивляться? Разве это так неожиданно? Он знал, что Уильям уже не молод. Дяде было под сорок, когда он женился на Мэри. Только глупец мог думать, что жизнь остановится на время его отсутствия. Что все останется неизменным, никто не постареет и… не умрет.
– Я должен был вернуться домой, – выдохнул Джек. – Я должен был… О Боже, какой же я идиот!
Мэри взяла его за руку и ласково сжала, а потом потянула Джека за собой из коридора в ближайшую комнату. В дядин кабинет.
Джек подошел к письменному столу – огромному неуклюжему мастодонту. Дерево потерлось и потемнело, пропитавшись запахом старости, как и бумага и чернила, неизменно занимавшие угол столешницы.
Как ни странно, в этом громоздком столе, поражавшем своими размерами, не было ничего пугающего. Джеку еще мальчишкой всегда нравилось приходить в дядин кабинет. Забавно, ведь он никогда не был домашним ребенком и целыми днями носился по окрестностям с ватагой других ребят, покрытый грязью и перепачканный травой. Даже сейчас Джек не выносил комнат, где было меньше двух окон.
Но он всегда любил бывать здесь.
Джек повернулся к тете, замершей посередине комнаты. Мэри успела прикрыть дверь и поставить на полку подсвечник. Встретив взгляд Джека, она мягко произнесла:
– Он знал, что ты его любишь.
Джек угрюмо покачал головой.
– Я был его недостоин. Как и тебя.
– Перестань. Я не желаю этого слышать.
– Тетя Мэри, знаешь… – Он прижал ко рту кулак, впившись зубами в костяшки пальцев. Слова душили его, застревали в горле, было чертовски трудно произнести их. – Артур не оказался бы во Франции, если бы не я.
