— Не стоит так огорчаться, — сказал он, коснувшись ее щеки, когда она повернулась к нему. — Это не ваша вина.
— И не ваша, — отозвалась она, подавив порыв повернуть голову и уткнуться лицом в его ладонь:
— Да, — промолвил он. — Не моя.
И тут он подался к ней, а она подалась к нему, потому что не могла не податься, и под мягкое покачивание кареты их губы соприкоснулись.
Кожа Амелии покрылась мурашками. Она вздохнула, готовая растаять от поцелуя, если бы не особенно зловредная выбоина на дороге, отбросившая их обоих на сиденье, на места, которые они занимали.
Амелия издала недовольный звук. В следующий раз, когда карету тряхнет, она постарается приземлиться на его место. Это было бы так чудесно, что она не почувствовала бы вины, даже оказавшись в скандальной позе.
Не считая того, что Томас выглядел ужасно. Он был даже не зеленым, а красно-коричневым.
— С вами все в порядке? — спросила она, осторожно перебравшись на противоположное сиденье, чтобы сидеть лицом к нему.
— Я поцеловал бы вас снова, — произнес он шутливым и в то же время нетвердым тоном, — не будь я уверен, что вы не оцените поцелуя.
Пока она пыталась придумать ответ, он добавил:
— Следующий поцелуй… — Он запнулся и охнул, когда карету в очередной раз тряхнуло. — Следующий поцелуй вы оцените. Клянусь.
Амелия нисколько в этом не сомневалась, поскольку одно только обещание заставило ее затрепетать.
Обхватив себя руками, она выглянула в окно. Карета замедлила ход и свернула в небольшой двор перед гостиницей. «Счастливый заяц» был построен во времена Тюдоров, но его черно-белые стены содержались в идеальном порядке и выглядели приветливо с окнами украшенными ящиками с цветами всех оттенков красного и желтого. На вывеске был изображен зубастый кролик, стоящий на задних лапах и облаченный в елизаветинский дублет и брыжи.
Амелия нашла его очаровательным и собиралась сказать об этом, но Томас уже потянулся к двери.
— Вы не хотите подождать, пока мы остановимся? — поинтересовалась она.
Он не сказал ни слова, держась за ручку, пока карета не остановилась.
— Я быстро, — сказал он, даже не взглянув на нее.
— Я пойду с вами, — отолгалась она.
Он замер, затем медленно повернулся к ней.
— Разве вам не удобнее остаться в карете?
Если он надеялся охладить ее любопытство, то добился обратного эффекта.
— Я хотела бы размять ноги, — сказала Амелия, изобразив невинную улыбку. Она прибегала к ней по меньшей мере сотню раз, общаясь с ним, но ни разу после того как они лучше узнали друг друга, и не была уверена, что она сработает.
Он устремил на нее долгий взгляд, явно озадаченный ее безмятежным видом.
Амелия пару раз моргнула — ничего слишком жеманного и нарочитого, просто пара взмахов ресниц, словно она вежливо ожидает ответ.
— Ладно, — сказал он с нотками смирения, которых она никогда не слышала в его голосе. Он всегда получал что хочет. С какой стати ему смиряться?
Он вылез из кареты менее резво, чем обычно, и протянул руку, чтобы помочь ей. Амелия спустилась на землю и помедлила, расправляя юбки.
Она никогда не была в «Счастливом зайце», хотя много раз проезжала мимо. Гостиница располагалась у главной дороги, а она провела всю жизнь, не считая двух светских сезонов в Лондоне, в этой части Линкольншира. Но она никогда не заходила внутрь. Это был постоялый двор, предназначенный в основном для путешественников, проезжавших мимо. К тому же ее мать никогда бы не ступила ногой в подобное заведение. Собственно, имелось только три гостиницы на пути в Лондон, где она соизволяла останавливаться, что делало поездки несколько затруднительными.
— Вы часто приходите сюда? — спросила Амелия, взяв его под руку. Было на удивление волнующе опираться на руку своего нареченного не потому, что это обязанность, которую они оба должны исполнять. Скорее казалось, что они молодая пара, выбравшаяся на прогулку, чтобы побыть вдвоем.
— Хозяин гостиницы — мой друг, — ответил он.
Она повернулась к нему.
— Правда? — До этого дня он был для нее герцогам, поднятым на пьедестал, слишком высокий, чтобы общаться с простыми смертными.
— Неужели так трудно представить, что я могу иметь друга не из высших кругов? — поинтересовался он.
— Нет, конечно, — ответила Амелия. Не могла же она сказать ему, что ей трудно представить, что у него вообще есть друзья независимо от сословия. Не потому, конечно, что он был недостаточно обаятелен. Совсем наоборот. Он был настолько великолепен во всех отношениях, что казалось немыслимым подойти к нему и сказать что-нибудь легкомысленное или обыденное. А разве не это определяет дружеские отношения? Которые слагаются из таких заурядных событий, как прятаться под одним зонтиком под дождем или сидеть рядышком на скверном спектакле?
Она видела, как относятся к нему окружающие. Либо заискивают и распускают перья, вымаливая милости, либо робеют, не решаясь вступить в разговор.
Амелия никогда не задумывалась об этом, но, должно быть, это довольно одинокое существование для человека.
Они вошли в гостиницу, и хотя Амелия старалась не вертеть головой, ее глаза рыскали по сторонам, пытаясь охватить все взглядом. Она не совсем понимала, что ее мать находила столь отталкивающим. Все выглядело достаточно прилично. В воздухе божественно пахло свежеиспеченным мясным пирогом, корицей и чем-то еще, сладким и острым.
Они направились в общий зал, где их радостно приветствовал хозяин:
— Уиндем! Два визита за два дня! Чему я обязан такой чести?
— Угомонись, Глэддиш, — буркнул Томас, проследовав с Амелией к бару. Чувствуя себя ужасно бесшабашной, она забралась на высокий табурет.
— Ты пьянствовал, — заметил хозяин гостиницы, хмыкнув. — Но не здесь и не со мной. Я сокрушен.
— Мне нужна твоя микстура, — сказал Томас.
— А мне нужно, чтобы ты меня представил, — парировал хозяин.
Амелия улыбнулась. Она никогда не слышала, чтобы кто-нибудь говорил с Уиндемом в таком тоне. Пожалуй, Грейс… порой. Но она никогда не была такой дерзкой.
— Гарри Глэддиш, — раздраженно сказал Томас, недовольный тем, что должен плясать под чужую дудку. — Позвольте представить вам леди Амелию Уиллоуби, дочь графа Кроуленда.
— И твою невесту, — добавил Гарри.
— Рада познакомиться, — сказала Амелия, протянув руку.
Он поцеловал ее, вызвав у нее улыбку.
— Мне не терпелось познакомиться с вами, леди Амелия.
Ее лицо осветилось.
— Правда?
— С тех пор как… Черт, Уиндем, как давно мы знаем, что ты помолвлен?
