Внезапно Амелия повернулась к нему.
— Я всегда мечтала увидеть Амстердам.
— Неужели? — Он казался удивленным. Даже заинтригованным. — Почему?
— Наверное, из-за всех этих очаровательных датских картин и каналов.
— Большинство людей предпочитают венецианские каналы.
Амелия, конечно, знала это. Возможно, отчасти именно поэтому ей никогда не хотелось туда поехать.
— Я хочу увидеть Амстердам.
— Надеюсь, еще увидите, — сказал он и добавил после долгой паузы: — Каждый должен иметь возможность осуществить хоть одну свою мечту.
Амелия повернулась к нему лицом. Он смотрел на нее с такой нежностью, что ее сердце чуть не разбилось, по крайней мере то, что от него еще оставалось.
— Грейс спустилась вниз, — сообщила она, отвернувшись.
— Вы уже говорили об этом.
— О. — Как неловко. — Да, конечно, чтобы обмахивать веером. — Он молчал, поэтому она добавила: — И еще что-то насчет супа.
— Супа, — повторил он, покачав головой.
— Мне не удалось расшифровать ее послание, — призналась Амелия.
Он сухо улыбнулся.
— Пожалуй, есть одна обязанность, от которой я охотно избавлюсь.
У нее вырвался смешок.
— О, извините, — поспешно сказала она. — Это было ужасно грубо с моей стороны.
— Ничуть, — заверил ее Томас и придвинулся ближе с заговорщическим видом. — Как вы думаете, у Одли хватит смелости отослать ее прочь?
— У вас не хватило.
Он поднял руки.
— Она же моя бабушка.
— Его тоже, если уж на то пошло.
— Да, но он не знает ее, счастливчик. — Он склонился к ней. — Я предложил Внешние Гебриды.
— О, перестаньте.
— Нет, правда, — настаивал он. — Я сказал Одли, что подумываю о том, чтобы приобрести какой-нибудь остров только для того, чтобы высадить ее там.
На этот раз она рассмеялась.
— Нам не следует говорить о ней в таком тоне.
— И почему это, — произнес он, словно размышляя вслух, — все, кого я знаю, говорят, что капризные старушенции со сварливой наружностью имеют золотое сердце?
Она смотрела на него, сдерживая улыбку.
— Моя не имеет, — произнес он с таким видом, словно не мог поверить в подобную несправедливость.
Амелия не выдержала и прыснула:
— Да уж.
Их взгляды, в которых светилось веселье, встретились, и они оба рассмеялись.
— Она меня недолюбливает, — сказала Амелия.
— Она никого не любит.
— Мне кажется, она симпатизирует Грейс.
— Нет, просто она не любит ее меньше, чем всех остальных. Она не любит даже мистера Одли, хотя неустанно трудится, чтобы добыть для него титул.
— Она не любит мистера Одли?
— Он не выносит ее.
Амелия покачала головой и снова устремила взгляд на закат, угасавший на горизонте.
— Какая путаница.
— Это еще мягко сказано.
— Какой узел! — воскликнула она, чувствуя себя настоящей морячкой.
Он фыркнул и поднялся на ноги. Амелия вскинула глаза. Он загородил собой последние лучи солнца, и ей вдруг показалось, что он заполняет собой всю ее вселенную.
— Мы могли бы быть друзьями, — услышала она собственный голос.
— Друзьями?
— Да. — Она улыбнулась. Это было самое поразительное. Чему она улыбается? — Думаю, мы были бы друзьями, если бы все…
— Сложилось иначе?
— Да. Не все, конечно, а… некоторые вещи. — Она чувствовала себя лучше, счастливее и не имела ни малейшего представления почему. — Если бы мы познакомились в Лондоне.
— И не были бы обручены в детстве?
Она кивнула.
— А вы не были бы герцогом.
Его брови приподнялись.
— Герцоги такие важные персоны, — объяснила она. — Было бы намного легче, если бы вы не были одним из них.
— И если бы ваша мать не была обручена с моим дядей, — добавил он.
— И если бы мы только познакомились.
— Ничем не связанные.
— Да, ничем.
Он выгнул бровь и улыбнулся.
— И я увидел бы вас на балу в толпе гостей?
— Нет, ничего такого. — Амелия покачала головой. Он не понимает. Ей не нужна романтика. Она не может даже думать о ней. Но дружба… это совсем другое. — Что-нибудь более Обычное. Вы сидели бы рядом со мной на скамейке.
— Как здесь?
— Скорее в парке.
— Или в саду, — промолвил он.
— Вы бы сели рядом со мной…
И поинтересовался вашим мнением о картографических пропорциях.
Она рассмеялась.
— Я бы рассказала вам, что они полезны для мореплавания, но ужасно искажают размеры.
— А я бы подумал, как это мило: женщина, которая не скрывает свои умственные способности.
— А я бы подумала, как это чудесно: мужчина, который не считает, что у меня их нет.
Он улыбнулся.
— Мы бы подружились.
— Да. — Она закрыла глаза на одно мгновение, недостаточно долгое, чтобы дать волю мечтам. — Да, мы бы подружились.
Он помолчал, затем взял ее руку и поцеловал.
— Из вас получится замечательная герцогиня, — мягко произнес он.
Она попыталась улыбнуться, но мешал ком в горле.
Затем тихо — но не настолько тихо, чтобы она не могла услышать, — он сказал:
— Жаль только, что не моя.
На следующий день, в Дублине
— Как вы думаете, — промолвил Томас, склонившись к уху Амелии, — есть здесь суда, которые курсируют между Дублином и Внешними Гебридами?
Она издала полузадушенный звук, за которым последовал очень строгий взгляд, бесконечно позабавивший его. Вместе с остальными путешественниками они стояли в холле гостиницы «Герб королевы», где секретарь Томаса заказал для них комнаты, чтобы они могли передохнуть, прежде чем отправиться в Батлерсбридж, деревеньку, где вырос Джек Одли. Они прибыли в порт Дублина во второй половине дня, но к тому времени как выгрузили их багаж, они сошли на берег и двинулись в город, уже стемнело; Томас устал и проголодался, как, очевидно, и Амелия, ее отец, Грейс и Джек.
Бабка, однако, не желала даже слышать о передышке.
