— Передо мной можете не извиняться, — сказал Томас, развеселившись. — Я полностью с вами согласен.
— Мне придется жить с ней? — заволновался Джек.
Томас усмехнулся, глядя на него. Неужели он только что осознал тяжесть своего бремени?
— Можете отправить ее на Внешние Гебриды.
— А почему вы этого не сделали? — осведомился Джек.
— О, поверьте, я так и сделаю, если вдруг завтра окажется, что я еще обладаю властью над ней, А если нет… — Томас пожал плечами. — Мне понадобится какая-то работа. Я всегда хотел путешествовать. Возможно, я стану вашим представителем в далеких странах. Возможно, мне понравится такая жизнь.
— Ради Бога, — буркнул Джек, — перестаньте болтать чепуху.
Томас окинул его любопытным взглядом, не впервые подумав, что творится в голове его кузена. Лицо Джека осунулось, взгляд был угрюмым.
Он явно не хотел ехать домой. Нет, он боялся ехать домой.
Томас ощутил вспышку сочувствия к человеку, которого должен был бы презирать и ненавидеть. Но ему было нечего сказать и не о чем спросить.
Поэтому он промолчал и не сказал больше ни слова до конца путешествия. Часы шли, и к вечеру похолодало. Они миновали несколько очаровательных деревенек, маленький, но оживленный городок и въехали наконец в Батлерсбридж, деревню, где вырос Одли.
Ей следовало бы выглядеть зловеще, подумал Томас. С длинными бесформенными тенями и неведомыми зверями, завывающими в ночи.
Ведь это здесь он лишится той жизни, которую привык считать своей. Казалось неправильным, что она выглядит такой мирной и живописной.
Джек, находившийся впереди, существенно замедлил скачку. Поравнявшись с ним, Томас тоже придержал свою лошадь.
— Скоро? — тихо спросил он.
Джек кивнул.
— За поворотом.
— Вас там не ждут?
— Нет. — Джек перешел на рысь, но Томас не стал пришпоривать лошадь, позволив ему оторваться. Есть вещи, которые мужчине лучше делать одному.
По крайней мере он мог бы попытаться задержать вдовствующую герцогиню, пока Джек не встретится со своими родными.
Он перешел на шаг, направив свою лошадь на середину дороги, так что карете тоже пришлось замедлить ход. Он мог видеть, как Джек спешился в конце короткой улочки, поднялся по ступенькам и постучал. Из отворившейся двери хлынул поток света, но е такого расстояния Томас не мог слышать, что было сказано.
Карета остановилась на обочине, и лакей помог вдовствующей герцогине выбраться наружу. Она двинулась вперед, но Томас быстро соскользнул с лошади и схватил ее за локоть, удерживая на месте.
— Отпусти меня, — резко бросила она, пытаясь вырваться.
— Ради Бога, мадам, — не менее резко отозвался Томас, — дайте ему минуту, чтобы встретиться с родственниками.
— Мы его родственники.
— Вы что, совсем бесчувственны?
— На кону стоят более важные вещи, чем…
— Здесь нет ничего настолько важного, что не могло бы подождать пару минут.
Ее глаза сузились.
— Это ты так думаешь.
Томас выругался себе под нос.
— Я ведь приехал сюда, не так ли? Я обращался с ним вежливо, а в последнее время даже с уважением. Я слушал ваши язвительные замечания и бесконечные жалобы. Я проехал через две страны, спал в трюме и даже… — То, что он должен добавить, было крайне унизительно. — Вручил ему свою невесту. Полагаю, я доказал, что готов ко всем откровениям, которые эта деревня нам предложит. Но, клянусь всеми святыми, я не пожертвую ни каплей порядочности, которую мне удалось сохранить, несмотря на то что я вырос в одном доме с вами.
За ее плечом он мог видеть Грейс и Амелию, которые смотрели на них с открытыми ртами?
— Человек, — произнес он сквозь зубы, — имеет право провести пару чертовых минут со своей семьей.
Секунду-другую леди Августа сверлила его ледяным взглядом, затем обронила:
— Не смей сквернословить в моем присутствии.
Томас был настолько ошарашен тем фактом, что она полностью проигнорировала его тираду, что расслабил хватку на ее руке. Она вырвалась и устремилась вверх по ступенькам вслед за Джеком, который обнимал какую-то женщину — видимо, свою тетку.
— Кхм, — произнесла вдовствующая герцогиня, как только она одна умела.
Томас шагнул вперед, готовый вмешаться.
— Должно быть, вы его тетя, — сказала леди Августа, обращаясь к женщине, стоявшей на крыльце.
Миссис Одли молча уставилась на нее.
— Да, — отозвалась она после долгой паузы. — А вы?..
— Тетя Мэри, — перебил ее Джек. — Боюсь, я должен представить тебя вдовствующей герцогине Уиндем.
Миссис Одли выпустила его из объятий, присела в реверансе и посторонилась, позволив вдовствующей герцогине проскочить мимо нее.
— Герцогиня Уиндем? — переспросила она. — Святые небеса, Джек, неужели ты не мог предупредить нас?
Джек мрачно усмехнулся.
— Так лучше, уверяю тебя. — Он повернулся к Томасу. — Герцог Уиндем, — сказал он, сделав жест в его сторону. — Ваша светлость, моя тетя, миссис Одли.
Она пробормотала что-то в ответ, судя по ее виду, ничуть не польщенная прибытием герцога.
Джек закончил представления, и миссис Одли пригласила всех внутрь. Она говорила шепотом, но в ее голосе было столько паники, что Томас мог слышать каждое слово.
— Джек, у нас нет свободных комнат. Во всяком случае, ничего подходящего для столь…
— Пожалуйста, миссис Одли, — вмешался Томас, склонив голову в почтительном поклоне, — не беспокойтесь на этот счет. С нашей стороны было непростительно явиться без предупреждения. Я бы не хотел, чтобы вы особо утруждались. Хотя, возможно, вы найдете комнату для моей бабушки. Так будет легче для всех, — добавил он, стараясь не показывать своего уныния.
— Конечно, — быстро сказала миссис Одли. — Прошу вас, входите. Стало прохладно. Джек, мне нужно сказать тебе…
— Где ваша церковь? — осведомилась вдовствующая герцогиня.
Томас чуть не застонал. Неужели она не может подождать, пока они не войдут внутрь?
— Вы хотите посетить церковь? — спросила миссис Одли, бросив озадаченный взгляд на Джека. — В такой час?
— Я не собираюсь молиться, — резко бросила леди Августа. — Мне нужно просмотреть церковные записи.
— Викарий Беверидж все еще служит? — спросил Джек, явно пытаясь отвлечь внимание от вдовствующей герцогини.
— Да, — сказала его тетка, — но наверняка он уже лег спать. Уже половина девятого, а он ранняя пташка. Может, утром…
— Это вопрос чрезвычайной важности для династии, — перебила ее леди Августа. — Меня не волнует, даже если бы сейчас была полночь. Мы…
