Томас чуть не рассмеялся. Однако на его лице не дрогнул ни один мускул.
— Постоянно.
— И как вы это выносите?
Томас задумался на мгновение.
— Я не знаю другой жизни.
Джек закрыл глаза и потер ладонью лоб. У него был такой вид, словно он пытается стереть память.
— Нас ждет жуткий денек, — сказал он.
Томас медленно кивнул, соглашаясь с определением.
— Это будет настоящий цирк.
— Пожалуй.
Они помолчали, каждый размышлял о своем. Потом одновременно они подняли глаза, на мгновение их взгляды встретились, затем Томас отвернулся, глядя в окно, наружу.
— Может, поедем? — предложил Джек.
— Прежде чем кто-нибудь…
— Прямо сейчас.
Томас поставил свой недопитый бокал, поднялся и посмотрел на Джека, впервые ощутив их родство.
— Показывайте дорогу.
Странно, но, когда они забрались на лошадей и выехали со двора, Томас наконец-то ощутил легкость в груди.
Это была свобода.
Ему не особенно хотелось отказываться от Уиндема. Уиндем был… его плотью и кровью, им самим.
Но было так чудесно ускользнуть от всего и мчаться сквозь утренний туман, поднимавшийся над дорогой…
Он обнаружил, что в нем есть нечто большее, чем его имя. И возможно, когда все будет сказано и сделано, он станет более полным и целостным.
Томас нашел поездку в Магуайребридж на удивление приятной. Не то чтобы он не ожидал, что окрестности окажутся живописными, просто обстоятельства, сопутствующие этой поездке, не настраивали на созерцательный лад. Что до Джека, то тот казался не расположенным к разговору, не считая отрывочных сведений, касавшихся местной истории.
Он был счастлив здесь, понял Томас. Его тетку нельзя было охарактеризовать иначе, как милой женщиной. Томас не сомневался, что из нее получилась хорошая мать. Определенно Кловерхилл был более приятным местом для ребенка, чем Белгрейв.
Какая ирония. С точки зрения права Джек был лишен своего наследства. И все же у Томаса возникло чувство, что это именно его обделили. Не то чтобы его детство могло быть более счастливым, не будь он наследником Уиндемов. Его отец ожесточился бы даже больше, если бы ему пришлось жить на севере в качестве зятя фабриканта.
И все же он не мог не гадать, как могла бы сложиться его жизнь. Он поставил себе целью не уподобиться своему отцу, но он никогда не задумывался о том, каким отцом стад бы он сам.
Интересно, будет ли его дом украшен миниатюрами с потертыми от частого прикосновения рамками?
Конечно, это предполагало, что у него будет дом, что оставалось подвешенным в воздухе.
Вдали показалась деревушка, и Джек замедлил скачку, а затем остановился, устремив взор вдаль. Томас с любопытством взглянул на него. Он не ожидал, что Джек будет медлить.
— Это она? — спросил он.
Джек кивнул, и они поскакали вперед.
Когда они подъехали ближе, Томас огляделся. Это была симпатичная деревенька с аккуратными лавками и домами, распложенными по обе стороны вымощенной булыжником улицы. Соломенные крыши здесь, беленые стены и плетеные изгороди там… Все это ничем не отличалось от любой деревушки на Британских островах.
— Церковь там, — сказал Джек, сделав движение головой.
Томас последовал за ним по улице, пока они не добрались до церкви, серого каменного здания с узкими арочными окнами. Она выглядела старинной, и он невольно подумал, что это довольно милое место, чтобы сочетаться браком.
Церковь, однако, была пустынной.
— Непохоже, что здесь кто-нибудь есть, — заметил Томас.
Джек бросил взгляд на небольшое здание слева от церкви.
— Регистрационная книга, наверное, у священника дома.
Томас кивнул. Они спешились, привязав лошадей к столбу, и направились к дому священника. Постучав в дверь, они услышали шаги внутри.
Дверь отворилась, явив их взору женщину средних лет — видимо, экономку.
— Добрый день, мэм, — сказал Джек с почтительным поклоном. — Я Джек Одли, а это…
— Томас Кавендиш, — перебил его Томас, проигнорировав удивленный взгляд Джека. Сейчас ему казалось мелочным представляться полным титулом.
У Джека был такой вид, словно он собирался закатить глаза, но вместо этого он повернулся к экономке и сказал:
— Мы хотели бы посмотреть приходскую регистрационную книгу.
Она удивленно уставилась на них.
— В задней комнате, — сказала она наконец. — В кабинете викария.
— Викарий дома? — спросил Джек.
Томас ткнул его локтем в ребра. Милостивый Боже. Он что, напрашивается на компанию?
Но если экономка и нашла их просьбу любопытной, то никак этого не показала.
— Здесь нет сейчас викария, — сообщила она равнодушным тоном. — Место вакантно. — Она проследовала внутрь и села на диван. — Говорят, что скоро кого-нибудь пришлют. А пока воскресные службы проводит священник из Эннискиллена.
Она взяла блюдо с тостами и повернулась к ним спиной. Томас воспринял это как разрешение войти в кабинет священника. Джек последовал за ним.
Напротив камина стояло несколько книжных полок. Томас начал с них. Несколько Библий, проповеди, стихи…
— Вы не знаете, как выглядит регистрационная книга? — спросил он, пытаясь припомнить, видел ли он регистрационную книгу в своей приходской церкви поблизости от Белгрейва. Наверное, но вряд ли она чем-нибудь выделялась, иначе он запомнил бы ее.
Джек не ответил, а Томасу не хотелось настаивать, поэтому он продолжил просматривать полки.
«Мораль и современный человек». Нет, спасибо.
«История графства Фермана». Он отложил книгу. Как бы ни было живописно это графство, он сыт им по горло.
«Отчет о путешествиях» Джеймса Кука. Томас улыбнулся. Амелии понравилась бы эта книга.
Он закрыл глаза и вздохнул, позволив себе на мгновение подумать о ней. Все утро он держал свои мысли в узде, стараясь думать о чем угодно: об окружающем пейзаже, о скачке, даже о комьях грязи, прилипших к сапогам Джека.
Но не об Амелии.
Он не думал о ее глазах, которые оказались вовсе не зелеными, а скорее карими. Смесь оттенков цвета листвы с оттенками цвета коры. Ему понравилось это сравнение.
Он также не думал о ее улыбке, о ее полуоткрытых губах, когда она стояла перед ним прошлой ночью, взволнованная и возбужденная.
Как же он желает ее! Но он не любит ее. Это было бы неуместно.
