— Вне всякого сомнения.
Она кивнула.
Он тоже кивнул, не двинувшись с места.
Они стояли, глядя друг на друга.
И тут…
С ее губ самым глупейшим образом сорвалось:
— Я люблю вас.
О Боже.
Боже, Боже, Боже! Как это могло случиться? Она не собиралась говорить ничего подобного и не думала, что ее голос прозвучит так отчаянно, и что он уставится на нее с таким видом, будто у нее выросли рога, и что она будет дрожать, задыхаться и, Боже, давиться слезами, потому что она так несчастна…
В отчаянии Амелия взмахнула руками.
— Мне надо идти. — Она повернулась и кинулась прочь.
Вот черт! Она выронила письмо.
Амелия бросилась назад.
— Извините.
Она нагнулась, подняла письмо, выпрямилась и посмотрела на него.
О, это была ошибка. Потому что она снова заговорила, словно ее язык задался целью сделать из нее законченную дурочку.
— Мне очень жать. Мне не следовало этого говорить. Я… я… — Она открыла рот, но ее горло так сильно сжалось, что она испугалась, что не сможет дышать. В конце концов она решилась и выпалила:
— Мне действительно нужно идти.
— Амелия, подождите. — Он положил руку на ее локоть.
Она замерла, закрыв глаза.
— Вы…
— Мне не следовало говорить этого, — перебила она, не дав ему закончить, потому что знала, что не услышит ответного признания, а все остальное было невыносимо.
— Амелия, вы…
— Нет! — выкрикнула она. — Не говорите ничего. Пожалуйста, вы сделаете только хуже. Извините. Я поставила вас в ужасное положение…
— Постойте. — Он положил руки ей на плечи. Его ладони были такими теплыми и надежными, что ей захотелось склонить голову набок и прижаться к одной из них щекой.
Но она удержалась.
— Амелия, — сказал он. У него был такой вид, словно он подбирает слова. Это не могло быть хорошим знаком. Если бы он любил ее, если бы он хотел, чтобы она знала об этом… разве он не знал бы, что сказать?
— Это был весьма необычный день, — произнес он, запинаясь. — И… — Он прочистил горло. — Столько всего произошло, что неудивительно, если вы решили…
— Вы думаете, что я пришла к этому выводу сегодня?
— Я не…
Но она не собиралась терпеть его снисходительный тон.
— Вы когда-нибудь задумывались, почему я так усердно сопротивлялась браку с мистером Одли?
— Вообще-то, — тихо возразил он, — вы не особенно возражали.
— Потому что я была ошеломлена! Потрясена. Что, по-вашему, вы бы почувствовали, если бы ваш отец вдруг потребовал, чтобы вы женились на совершенной незнакомке, а ваша невеста, с которой вы наконец-то подружились, ожидает от вас того же самого?
— Это для вашего блага, Амелия.
— Нет! — чуть ли не выкрикнула она, стряхнув его руки. — Неужели вы действительно считаете благом для меня быть выданной замуж за мужчину, который влюблен в Грейс Эверсли? Когда я только недавно перестала подозревать в этом вас!
Последовало потрясенное молчание.
Господи, неужели она это сказала? Какой ужас.
Его лицо удивленно вытянулось.
— Вы думали, что я влюблен в Грейс?
— Определенно она знала вас лучше, чем я, — пробормотала Амелия.
— Я бы никогда… я хочу сказать, что я не был влюблен в Грейс, хотя…
— Хотя что?
— Ничего, — отозвался Томас, но с виноватым видом.
— Скажите мне.
— Амелия…
— Скажите мне!
Должно быть, она выглядела настоящей мегерой, готовой вцепиться ему в горло, потому что он резко отозвался:
— Я попросил ее выйти за меня замуж.
— Что?
— Это ничего не значит.
— Вы попросили кого-то выйти за вас замуж, и это ничего не значит?
— Все не так, как кажется.
— Когда вы это сделали?
— Перед отъездом в Ирландию, — признался он.
— Перед… — Она разинула рот от возмущения. — Вы были все еще помолвлены со мной. Как вы могли просить чьей-то руки, когда дали обещание другой?
Это был самый непохожий на Томаса поступок, который она только могла вообразить.
— Амелия…
— Нет. — Она покачала головой, Не желая слышать его оправдания. — Как вы могли так поступить? Вы всегда поступали правильно. Всегда. Даже когда это было чертовски обременительно, вы всегда…
— Я считал, что наша помолвка долго не протянет, — перебил ее он. — Я всего лишь сказал ей, что если Одли окажется герцогом, то, возможно, нам следует попытаться быть вместе, когда все кончится.
— Быть вместе? — переспросила она.
— Я не так выразился, — пробормотал он.
— О Боже.
— Амелия…
Она моргнула, пытаясь переварить услышанное.
— Но вы не пожелали жениться на мне, — прошептала она.
— О чем вы говорите?
Она подняла голову и наконец смогла посмотреть ему в лицо, прямо в глаза. И впервые ей было все равно, какие они голубые.
— Вы сказали, что не женитесь на мне, если лишитесь титула. Но вы женились бы на Грейс?
— Это не одно и то же, — возразил он со смущенным видом.
— Почему? В чем разница?
— Потому что вы заслуживаете большего.
Ее глаза расширились.
— Мне кажется, что вы только что оскорбили Грейс.
— Проклятие, — пробормотал он, запустив пальцы в волосы. — Вы передергиваете мои слова.
— По-моему, вы сами прекрасно справляетесь с этим.
Он сделал глубокий вздох, явно пытаясь успокоиться.
— Всю свою жизнь вы ожидали, что выйдете замуж за герцога.
— Какое это имеет значение?
— Какое значение? — На мгновение он, казалось, лишился дара речи. — Вы не представляете, во что превратится ваша жизнь, лишенная связей и денег.
— Мне это не нужно, — заявила она.
Но он продолжил, словно не слышал ее:
— У меня ничего нет, Амелия, ни денег, ни собственности…
— У вас есть вы.
Он фыркнул, насмехаясь над собой.
— Я даже не знаю, кто я такой.
— Зато я знаю, — прошептала она.
— Вы не хотите посмотреть реальности в глаза.
