– Ага, тонкое напоминание о необходимости вернуться к этому пункту. - Он поднял листок вверх. - А теперь пункт шестой. "Обсудить с ней состояние ее нового банковского счета".
Лицо Элли просветлело.
– Тебе это интересно?
– Разумеется.
– Да, но в сравнении с твоими деньгами мои триста фунтов - всего лишь мелочь. Они для тебя мало что значат.
Чарлз вскинул голову и посмотрел на Элли так, словно удивлялся тому, что она не понимает простой вещи.
– Но ведь это много значит для тебя.
И в этот момент Элли решила, что она любит Чарлза. Разумеется, в той степени, в какой подобные вещи возможно решить. Осознание сего факта повергло ее в шок, и в ее смятенном мозгу родилась мысль, что это чувство вызревало в ней с того момента, когда он сделал ей предложение. В нем была какая-то.., неуловимая особенность. Например, то, как он умел смеяться над собой.
Или как он умел смеяться над ней.
Или как целовал Джудит перед сном.
Но самым удивительным было то, насколько уважительно он относился к ее талантам и предугадывал ее нужды, а также то, как глаза его наполнялись болью, когда он чувствовал, какие физические муки она испытывает.
Он был гораздо лучше, чем она думала о нем раньше, когда дала согласие на замужество.
– Элли! Элли? - отвлек ее от размышлений голос Чарлза.
– Что? Ах, прости. - Ее лицо вдруг залилось краской, хотя она и понимала, что вряд ли Чарлз может прочитать ее мысли. - Просто я задумалась.
– Дорогая, ты, похоже, совсем меня не слушаешь.
Элли сглотнула и попыталась дать какое-то правдоподобное объяснение.
– Я просто думала о помещении своего капитала… Ты не хочешь выпить кофе?
– Хотел бы с молоком.
– Как знаешь, - не очень любезно ответила она.
– Боже мой, да мы чем-то раздражены.
Он тоже был бы раздражен, подумала Элли, если бы внезапно понял, что его сердце вот-вот окажется разбитым. Она любила человека, который не видел ничего дурного в супружеской неверности. Он совершенно четко изложил свои взгляды на брак.
Да, Элли понимала, что какое-то время он будет верен ей. Пока что он слишком заинтригован ею и новизной ощущений, порожденных браком, чтобы искать другую женщину. Но со временем это утомит его, и он бросит ее дома одну с разбитым сердцем.
Будь проклят этот мужчина! Уж если ему суждено иметь какой-нибудь фатальный дефект, ну почему бы ему, скажем, не грызть ногти, или не играть в карты, или не быть коротконогим и толстым, или вообще уродом? Почему он должен являть собой совершенство во всех отношениях за исключением одного: не испытывать никакого уважения к священным узам брака?
Элли чуть не плакала.
Но хуже всего было сознание того, что она никогда не отплатит той же монетой. Элли, несмотря ни на что, не сможет быть неверной женой. Возможно, объяснялось это тем, что она была воспитана в семье священника. А может, просто не могла нарушить священный обет, который давала при вступлении в брак. Просто так она создана.
– Ты вдруг как-то погрустнела, - сказал Чарлз, касаясь ее лица. - Боже мой, что это? Я вижу слезы в твоих глазах! Элли, что случилось? Это все твои руки?
Элли кивнула. В этой ситуации такое объяснение было самым простым и правдоподобным.
– Прими еще немного опия. И я не намерен выслушивать твои возражения на этот счет. От четверти дозы ты не потеряешь сознания.
Она выпила лекарство, думая о том, что неплохо бы на какое-то время отключиться.
– Спасибо, - сказала она, когда Чарлз вытер ей рот. Он смотрел на нее с такой нежностью и беспокойством, что у нее заныло сердце, а затем…
А затем ей пришла в голову одна мысль. Ведь, говорят, исправившиеся повесы становятся великолепными мужьями. Почему, черт возьми, она не может наставить его на путь истинный? Она раньше никогда не отступала, если ей бросали вызов. Почувствовав прилив вдохновения от этой мысли, а возможно, и легкое головокружение после приема опия, Эллиловернула голову к Чарлзу и спросила:
– А когда же я узнаю, что заключено в таинственном седьмом пункте?
Он с некоторой тревогой посмотрел ей в глаза.
– Я не уверен, что ты сейчас готова его выслушать.
– Вздор! - Она улеглась поудобнее и озорно улыбнулась. - Я готова ко всему.
Похоже, ее слова озадачили Чарлза. Он нахмурился, взял флакон с настойкой опия и с любопытством посмотрел на него.
– Я думал, после этого тебе захочется спать.
– Спать мне не хочется, но чувствую себя я гораздо лучше.
Он снова перевел взгляд с Элли на флакон и осторожно сказал:
– Вероятно, я должен себя ущипнуть.
– Я сама могу ущипнуть тебя, - хихикнула Элли.
– Теперь я понимаю: ты приняла слишком много лекарства.
Чарлз сложил на груди руки, наблюдая за тем, как она зевнула. Элли вызывала у него беспокойство. Казалось, она шла на поправку - и вдруг в глазах появились слезы, а вот сейчас… Если бы он не знал ее получше, то подумал бы, что она собралась обольстить его.
Это вполне согласовывалось с тем, что он написал в седьмом пункте, хотя ему не хотелось демонстрировать свои любовные намерения сейчас, когда она пребывала в несколько странном состоянии.
– Пункт седьмой, пожалуйста, - настойчиво повторила Элли.
– Может быть, лучше завтра… Элли надула губы.
– Ты сам говорил, что хочешь развлечь меня. Ну так знай: тебе не удастся меня развлечь, пока я не узнаю, что заключено в седьмом пункте.
Чарлз и подумать не мог, что он не сумеет прочитать этого вслух. Элли вела себя так странно, что было бы нечестно воспользоваться этим обстоятельством.
– Вот, - сказал он, ужасаясь тому, что слышит смятение в собственном голосе, и немного сердясь на себя за это. Что с ним происходит? Кажется" его приручили и одомашнили. - Ты можешь прочитать это сама, - хмуро добавил он.
Чарлз положил перед ней листок и наблюдал за тем, как она пробежала его глазами.
– Вот так да! - воскликнула она. - А это возможно?
– Уверен, что вполне возможно.
– Даже в моем состоянии? - Она вытянула вперед руку. - Ага. Думаю, ты поэтому и говоришь об этом…
Чарлз, не скрывая самодовольства, увидел, как густо покраснели щеки у Элли.
– И что ты скажешь, дорогая?
– Я даже не знала, что такие вещи можно делать ртом, - пробормотала она.
Губы Чарлза растянулись в медленной улыбке - в нем пробудился повеса. Гораздо приятнее чувствовать себя в своей тарелке.
– Есть и много других способов…
