Сделав несколько глубоких вдохов, она подняла руку и постучала в дверь.
Чарлз замер, не успев снять сюртук. Элли никогда не стучалась в дверь, которая соединяла их спальни. Он всегда сам навещал жену в ее спальне. И потом - разве у нее настолько зажили руки, чтобы стучать по дереву? Правда, ожогов на суставах вроде бы не было, но все-таки…
Он сбросил сюртук на оттоманку и поспешил к двери. Он не хотел, чтобы Элли поворачивала ручку, поэтому, вместо того чтобы сказать "Войдите!", сам распахнул дверь.
И едва не упал в обморок.
– Элли? - сдавленным голосом спросил он. Она лишь улыбнулась.
– Во что это ты вырядилась?
– Я.., гм.., это часть моего приданого.
– У тебя нет приданого.
– Я подумала, что могу его заказать. Чарлз прикинул, что может означать это заявление, и почувствовал, как у него заполыхала кожа.
– Можно мне войти?
– О да, разумеется! - Он отступил в сторону и позволил Элли пройти в комнату. При этом, когда она проходила мимо, рот его открылся от изумления. Как бы ни назывался ее наряд, в глаза бросилось, что материя была присобрана на талии, а тончайший шелк плотно облегал все изгибы и округлости ее тела.
Элли обернулась:
– Наверное, ты удивляешься, почему я здесь. Чарлз сообразил, что нужно бы закрыть рот.
– Я и сама удивляюсь, - сказала Элли и нервно засмеялась.
– Элли, я…
Она сбросила с плеч пеньюар.
– О Боже! - простонал он, воздев глаза к потолку. - Меня подвергают испытанию! Правда ведь? Меня испытывают!
– Чарлз!
– Немедленно оденься! - в отчаянии воскликнул он, поднимая с пола пеньюар, который еще хранил тепло ее тела. Он отбросил его в сторону и схватил шерстяной плед. - Нет, лучше накинь на себя вот это!
– Чарлз, перестань! - Подняв руки, она оттолкнула плед, и он увидел слезы в ее глазах.
– Не надо плакать! - воскликнул он. - Почему ты плачешь?
– Ты не… Ты не…
– Что "я не…"?
– Ты не хочешь меня? - прошептала она. - Ни капельки не хочешь? Ты хотел меня на прошлой неделе, но я тогда была одета не так, и…
– Да ты с ума сошла! - почти закричал он. - Да я хочу тебя так, что могу умереть на месте! Так что прикройся чем-нибудь, если не хочешь убить меня!
Элли по привычке подбоченилась, начиная сердиться из-за того, что разговор принял такой оборот.
– Побереги руки! - выкрикнул Чарлз.
– С ними все в порядке, - огрызнулась она.
– Разве?
– Да, с тех пор как я не вожусь без перчаток с розами.
– Ты уверена?
Элли кивнула.
Некоторое время он не шевелился. Затем подскочил к ней, и Элли в ту же секунду оказалась в постели, придавленная тяжестью его тела.
Но самым удивительным были поцелуи. Так он еще ни разу не целовал ее после несчастного случая. Но тогда он обращался с ней словно с деликатным, нежным цветком. Сейчас же он целовал ее и ласкал всем своим телом - руками, которые уже отыскали боковые разрезы в ее наряде; бедрами, которые так интимно прижимались к самым интимным ее местам; и сердцем, которое так обольстительно стучало возле ее груди.
– Не останавливайся, - простонала Элли. - Только не останавливайся.
– Я не смог бы этого сделать, даже если бы захотел, - ответил он, касаясь губами ее уха. - А я вовсе этого не хочу.
– Как хорошо! - Она откинула голову назад, и Чарлз тут же припал к ее шее.
– Эта рубашка, - пробормотал он, очевидно утратив способность говорить полными предложениями. - Не потеряй ее.
Элли улыбнулась:
– Тебе она нравится?
Вместо ответа он стал развязывать бантики у нее на талии.
– Я могу заказать такие разного цвета, - поддразнила его Элли.
А пальцы Чарлза уже добрались до нижней части груди.
– Закажи. Пришли мне счет. Или, еще лучше, я заплачу вперед.
– За это я уже заплатила, - тихо сказала Элли. Чарлз затих, затем приподнял голову, уловив что-то новое в ее голосе.
– Зачем? Ты ведь знаешь, что можешь пользоваться моими деньгами, если тебе что-то хочется купить.
– Я знаю. Но это мой подарок тебе на день рождения.
– Рубашка?
Элли улыбнулась и дотронулась до его щеки. Мужчины порой бывают так глупы.
– Я дарю тебе себя. - Она взяла его руку и прижала ладонь к своему сердцу. - Я хочу, чтобы наш брак стал настоящим.
Он ничего не сказал, лишь обхватил руками ее лицо и долго с восторгом смотрел на нее. Затем с нарочитой медлительностью приблизил к ней губы, чтобы запечатлеть самый нежный поцелуй, какой она только могла себе представить.
– Ах, Элли, - выдохнул он. - Ты сделала меня таким счастливым!
Это нельзя было назвать признанием в любви, но тем не менее у нее от этих слов запело сердце.
– Я тоже счастлива, - прошептала она.
– М-м… - Чарлз ткнулся лицом ей в шею, его руки скользнули под платье, разливая огонь по ее и без того разгоряченной коже. Элли чувствовала, как его рука касается ее бедер, груди, живота - казалось, он был всюду. Однако ей хотелось чего-то большего.
Она стала расстегивать пуговицы рубашки Чарлза, не в силах совладать с желанием ощутить тепло его тела. Но ее колотила дрожь, да и руки еще не вполне слушались.
– Погоди, позволь мне, - шепотом сказал Чарлз и, приподнявшись, стал расстегивать пуговицы. Делал он это не спеша, Элли не знала, чего ей хотелось больше: чтобы он расстегивал еще медленнее и тем самым продлил ее сладостные мучения или же чтобы он одним движением сбросил с себя одежду и снова оказался рядом с ней.
Наконец он избавился от злосчастной рубашки и опустился рядом с Элли, склонившись над ней и опираясь на выпрямленные руки.
– Потрогай меня, - приказал он, а затем добавил более мягким, просительным тоном:
– Пожалуйста.
Элли нерешительно протянула руку. Никогда раньше не дотрагивалась она до обнаженной мужской груди, даже никогда не видела. Ее слегка удивило обилие рыжевато-коричневых волос на груди. Они были мягкие и пружинистые, хотя и не скрывали загорелой кожи и твердых мышц, которых касалась ее рука.
Постепенно она все более смелела и возбуждалась, слыша, как Чарлз прерывисто втягивает воздух при каждом ее прикосновении. Элли видела, как он содрогается от желания, и внезапно почувствовала себя самой красивой женщиной на земле. По крайней мере - в его глазах по крайней мере - в этот момент, и это было самое главное, все остальное ничего не значило.
