Он не мог говорить и только пронзил ее негодующим взглядом.
– Меня беспокоит, что ты тут совершенно один.
– Гонория! – Ему наконец удалось кое-как справиться с кашлем. – Ты скоро вернешься в Лондон. Миссис Ройл, без сомнения, добрейшая женщина, однако я предпочитаю болеть и выздоравливать в собственном доме.
– Да. – Гонория покачала головой. – Особенно если учесть, что она вполне может недели через две женить тебя на Сесили.
– Кто-то назвал мое имя? – бодро поинтересовалась Сесили, возвращаясь в гостиную с темно-синим пледом в руках.
Маркус снова закашлялся, прямо скажем, весьма своевременно.
– Вот, пожалуйста. – Сесили подошла ближе и остановилась в нерешительности. – Может быть, ты поможешь ему? – спросила она у Гонории.
Гонория взяла у нее плед и направилась к дивану.
– Сейчас мы все устроим, – тихо произнесла она и наклонилась, чтобы укрыть Маркуса мягким шерстяным одеялом. Затем, ласково улыбаясь, подоткнула уголки. – Не слишком тесно?
Он отрицательно покачал головой, пребывая в некотором смущении от такой заботы.
Основательно укутав его, Гонория выпрямилась, шумно вздохнула и объявила, что ему необходимо выпить чаю.
– Да, – подтвердила мисс Ройл. – Горячий чай незаменим при простуде.
Маркус даже не пытался возражать. Конечно, со стороны он представлял собой жалкое зрелище – плед, нога на столе, приступы кашля. И все это при дамах. Они наверняка думают о нем бог знает что. Однако ему неожиданно понравилось быть опекаемым, и если Гонория настойчиво желает, чтобы он выпил чаю, он его выпьет. Отчего же не доставить ей такое удовольствие?
Он объяснил ей, где найти звонок. Она вызвала служанку, приказала приготовить чай и, усевшись в кресло напротив Маркуса, спросила:
– Ты посылал за хирургом?
– Не вижу необходимости, – ответил он. – У меня нет перелома.
– Ты уверен? С такими вещами шутить нельзя.
– Я совершенно уверен.
– Мне было бы гораздо спокойнее, если бы…
– Гонория, хватит. Нога не сломана.
– А твой сапог?
– Сапог? – озадаченно повторила мисс Ройл.
– Вот сапог действительно «сломан» окончательно и бесповоротно, – ответил он.
– Какая жалость, – отозвалась Гонория. – Полагаю, его все-таки пришлось разрезать?
– Ваш сапог разрезали? – переспросила мисс Ройл. – Боже, это просто ужасно.
– Лодыжка страшно распухла, – пояснила Гонория. – Другого выхода не было.
– Да, но сапог… – удрученно вымолвила мисс Ройл.
– Мне не слишком нравились эти сапоги, – солгал Маркус.
Ему хотелось утешить бедняжку мисс Ройл. У нее был такой вид, словно при ней злодейски прикончили щенка.
– Интересно, можно ли заказать один сапог? – задумчиво произнесла Гонория. – В пару к оставшемуся. Надо бы попробовать.
– Ничего не выйдет, – со знанием дела заявила мисс Ройл. – Кожа обязательно будет отличаться.
От дальнейшей дискуссии на обувную тему Маркуса спасло появление миссис Уэдерби, с незапамятных времен служившей в Фензморе домоправительницей.
– Я начала готовить чай еще до того, как вы позвонили, – сообщила она, стремительно продвигаясь по гостиной с подносом в руках.
Он улыбнулся. Ничего удивительного. Миссис Уэдерби всегда знала, что и когда надо делать. Он представил ее Гонории и мисс Ройл.
Услышав имя Гонории, миссис Уэдерби поставила поднос на стол и всплеснула руками:
– Ах, вы, должно быть, сестра мастера
[4]
Дэниела!
– Да, – просияла Гонория. – Вы его знаете?
– Конечно. Он несколько раз гостил в Фензморе, обычно когда прежний граф находился в отъезде. Разумеется, потом он тоже бывал здесь. Уже после того, как мастер Маркус стал графом.
«Мастер Маркус» изрядно смутился, когда его так назвали при посторонних. Однако ему даже в голову не пришло поправлять миссис Уэдерби. Она всегда относилась к нему с материнской нежностью и теплой улыбкой и добрым словом скрашивала его одинокое существование.
– Как приятно познакомиться с вами, – продолжила миссис Уэдерби. – Я столько о вас слышала.
Гонория удивленно моргнула:
– Вот как?
Маркус тоже удивленно моргнул. Когда это он говорил о Гонории с кем бы то ни было, тем более с домоправительницей?
– О да, – подтвердила миссис Уэдерби. – От мастера Маркуса и от мастера Дэниела. Когда они были детьми, разумеется. Признаться, я привыкла думать о вас как о маленькой девочке. Но теперь вы совсем взрослая.
Гонория улыбнулась и кивнула.
– Прекрасно. Как вы привыкли пить чай? – спросила домоправительница и, выслушав пожелания Гонории и мисс Ройл, налила молоко во все три чашки.
– Я очень давно не видела мастера Дэниела, – продолжила она, взяв чайник. – Он редкий озорник, но я его люблю. Надеюсь, у него все хорошо?
В комнате повисло неловкое молчание, и Гонория умоляюще взглянула на Маркуса. Он тотчас кашлянул и сказал:
– Должно быть, я не говорил вам, миссис Уэдерби. Лорд Уинстед несколько лет назад уехал из Англии.
Он решил посвятить ее в подробности этой истории как-нибудь потом, не при Гонории и мисс Ройл.
– Понятно. – Уловив в возникшей паузе намек на то, что следует сменить тему, домоправительница несколько раз кашлянула и вручила первую чашку Гонории, а вторую – мисс Ройл.
Юные леди вежливо поблагодарили, и очередь наконец дошла до Маркуса. Снабдив его чашкой чаю, миссис Уэдерби снова повернулась к Гонории:
– Вы проследите за тем, чтобы он выпил все до последней капли?
Гонория улыбнулась:
– Будьте уверены.
Миссис Уэдерби наклонилась и громким шепотом сообщила:
– Джентльмены – ужасные пациенты.
– Я все слышу, – отозвался Маркус. Домоправительница лукаво взглянула на него.
– Так и было задумано, – сказала она и, сделав реверанс, покинула гостиную.
Оставшаяся часть визита прошла без осложнений. Все пили чай (Маркус – по настоянию Гонории – две чашки), ели печенье и беседовали о том о сем, пока Маркус опять не закашлялся. На этот раз он кашлял страшно долго, и Гонория решила, что ему необходимо немедленно отправиться в постель.
– Нам пора ехать, – сказала она, вставая. – Очевидно, миссис Ройл с огромным нетерпением ждет нашего возвращения.
Маркус кивнул и благодарно улыбнулся, когда они потребовали, чтобы он даже не думал вставать и провожать их. Он чувствовал себя совершенно больным и подозревал, что ему придется проглотить гордость и попросить, чтобы его отнесли в спальню.
