Ортиз повернул лицо к Бомену, и юноша увидел, как взволнован его хозяин. Подобно всем влюбленным, Ортиз был одержим желанием поделиться своими чувствами с посторонним.
– Могу я поговорить с тобой? Ты поймешь меня по крайней мере хоть немного.
– Да, – ответил Бомен. Он запоздало начал догадываться, что произошло.
– Всего один взгляд! Ну не глупо ли? Как такая малость может привести к таким последствиям? Я чувствую себя так, будто украдкой заглянул в маленькую дырочку в двери, в дырочку размером с булавочный укол, – и увидел там себя, хотя это и был некто иной.
Бомен лихорадочно соображал. Вряд ли этот страстный порыв был вызван Йодиллой Сихараси, так и не поднявшей вуали.
– Один взгляд темных глаз! – со вздохом промолвил Ортиз.
И тут Бомен понял.
– Служанка Йодиллы?
– Ну да! Ты тоже видел ее?
– Да. Я ее видел.
– Скажу тебе честно, если бы я не собирался жениться, то надеялся бы, желал, жаждал узнать ее получше.
Бомен пытался осмыслить новость. Еще не понимая как, но он был уверен, что сможет использовать ее, – он должен использовать все, что могло принести пользу его народу, пребывающему в рабстве.
– Вам ведь необязательно жениться сейчас, – сказал Бомен.
– Таково желание Доминатора.
– Вы не обязаны делать все, что захочет Доминатор.
Ортиз обернулся к Бомену и пристально посмотрел на него.
– Я не обязан?.. Ах да, конечно, я и забыл. Ты здесь совсем недавно. Ты еще не понимаешь. Этот, – последовал взмах руки, – этот безупречный мир создан Доминатором. Он существует и преуспевает только потому, что мы исполняем волю Доминатора.
– Этот мир кажется безупречным для вас, – сказал Бомен. – Но не для рабов.
Ортиз посмотрел на слугу очень странным взглядом.
– Ты уверен? – спросил военачальник. – Разве рабы Домината живут плохо? Разве они не пребывают в комфорте и безопасности? Разве у них здесь нет хорошей работы – лучшей в их жизни, разве не наживают они богатство и толстые животы, разве они не приобретают почет и уважение? Что еще нужно человеку?
– Быть свободным.
– Зачем?
– Зачем? – переспросил Бомен. – Каждый хочет быть свободным.
– Каждый? Все равно что сказать, что каждый любит шоколад! Всегда ли мы чувствуем радость, когда получаем то, к чему, как казалось, стремились?
– Нет, но свобода – это же… – Бомен смешался.
– Ну и что же такое свобода? – спросил Ортиз. – Хочешь, я скажу тебе, что это такое. Свобода – это тщеславие. Свобода – это алчность. Она противопоставляет людей друг другу. Она пробуждает в нас дикие инстинкты. Доминатор показал нам ужасающую жестокость свободы.
Это казалось невероятным, однако Ортиз действительно верил в то, о чем говорил. На мгновение Бомен позабыл, что он всего лишь раб и этот человек имеет над ним власть.
– Я видел, что такое жестокость, – гневно отвечал юноша. – Я видел невинных людей, сожженных заживо.
– Разумеется! Каждый из нас видел это! Только это не жестокость. Это ужас. Ужас рождает повиновение. А без повиновения наступает хаос. Только повиновение ведет к миру и порядку. Сначала мы подчиняемся с ужасом. Затем – с любовью. Этому научил нас Доминатор. А богатый и прекрасный мир – наша награда.
И снова Бомен повторил:
– Ваша награда. Ваша, а не рабов.
Ортиз молча вытянул правую руку и отдернул рукав дорогого платья. На запястье красовалось клеймо.
– Мы все здесь рабы, – произнес он. – В этом и состоит тайна Домината.
Бомен изумленно смотрел на него.
– Все?
– Все, кроме одного. Один Доминатор принял на себя груз свободы.
Бомен отвел глаза от Ортиза и посмотрел на город, на озеро и на прекрасно ухоженные поля вдали. Он видел фермеров, идущих за плугом. Повозки тащились по дороге. Конный отряд быстро пересекал дамбу. Бомен вспомнил юных лордов из отряда Ортиза, учительницу танцев, манахов и людей, певших хором в сумерках. И все они рабы?
– Вы хотите сказать, что мы рабы рабов?
– Да.
Мир перед глазами Бомена накренился и завращался.
– Тогда почему же рабы не восстанут? Почему они не поднимут бунт?
– Сначала мы подчиняемся с ужасом. Потом – с любовью.
– Я не понимаю.
– Не все сразу. Ты здесь новичок. Но постепенно ты научишься ценить то, что приобрел в обмен на свободу. Эта страна станет твоей страной. Ты будешь строить ее. Будешь гордиться ею. Увидишь, как все мы служим друг другу, потому что у нас есть лишь один хозяин. И тогда твой страх обратится в любовь.
– Я никогда не смогу полюбить Доминатора.
– Сможешь! Это сейчас ты думаешь, что не сможешь! – Внезапная мысль посетила Ортиза. – Я покажу его тебе. Я должен рассказать ему о том, как съездил. А ты пойдешь со мной.
– Только не сейчас. Завтра. Позвольте мне сегодня вернуться к моей семье. Они волнуются за меня.
– Нет-нет, сейчас! Немедленно!
– Вы хотите, чтобы Доминатор узнал о вашем новом увлечении?
– Моем что? Нет-нет! Разве это так бросается в глаза?
– Бросается.
Это утихомирило Ортиза.
– Возможно, ты и прав. Пожалуй, ночной сон немного успокоит меня. Я чувствую себя так необычно, словно… словно это уже не я. Ладно, возвращайся к своим. Я пришлю за тобой завтра.
Кот Дымок дожидался Бомена на дамбе.
– Ты провел здесь всю ночь? – спросил юноша.
– Здесь и там, – отвечал кот, которому не понравилась жалостливая нотка в голосе мальчишки.
– Ты должен идти домой, – сказал Бомен. – Находиться здесь опасно.
– Тут везде опасно. Кроме того, у меня нет дома. – Кот бежал рядом с быстро шагавшим Боменом. – Ты собираешься учить меня летать?
– Я уже говорил тебе – я не знаю, как летать.
– Если отшельник может летать, то ты и подавно сможешь, – произнес Дымок. – Ты просто не пытался.
– Прости. Я занят более важными делами.
– Более важными? – Дымок остановился. – Что ж, я и сам могу научиться.
Бомен спешил, однако на этот раз кот не последовал за ним. Дымок рассердился на то, что считал юношеским эгоизмом и отсутствием честолюбия. Гордость кота задело и то, что мальчишка так мало беспокоился о нем. Затем Дымок подумал, что, может быть, он действительно сможет научиться сам. Кот видел, как мальчик упражнялся с посохом. Здесь все решала сосредоточенность. Возможно, для того, чтобы научиться летать, требуется то же самое?
