– Я смотрю, куда нас везут.
Вдали показались озеро, дамба и стены Высшего Удела. Янтарный город с каскадом драгоценных куполов, раз в десять больше Араманта, производил сильное впечатление. Этот необыкновенный град-дворец построили люди, которые сожгли дом Кестрель и сделали рабами ее семью. Поэтому, каким бы прекрасным, каким бы величественным ни был город, она продолжала строить планы его уничтожения. Эта стройная пятнадцатилетняя девушка, не имевшая ни звания, ни положения, осудила Доминат на смерть. Ее оружием была страстная и беспощадная воля. Сегодня день свадьбы, сегодня же состоится казнь.
Я отомщу.
– Ты говорила, будто может случиться что-нибудь, что остановит свадьбу, – сказала Сирей. – Но пока ничего не происходит.
– Ты еще не замужем, – отвечала Кестрель. – Они не смогут заставить тебя выйти замуж против твоей воли.
– Смогут, – промолвила Сирей. – Если все ждут, что ты сделаешь что-нибудь, если все смотрят на тебя, то в конце концов ты это делаешь.
– Ты поймешь, что должна сделать, когда придет время.
Кестрель не сказала Сирей, что если все пойдет по задуманному ею плану, то у принцессы просто не останется выбора.
– Видишь, детка, – сказала Ланки, – тебе не о чем беспокоиться, вот и подруга так считает.
Ланки не одобряла Кестрель. Она ничего не подозревала о скрытых планах последней, и ей не было никакого дела до мнения Кесс. Служанка просто считала, что у Йодиллы Сихараси из Гэнга не может быть друзей. Это принижало ее высокий статус. Друзья могут быть у простых людей. Принцессы должны иметь подданных. Ланки не могла и представить себе, что когда-нибудь отважится высказать госпоже свое недовольство, по крайней мере вслух. Поэтому она ограничивалась тем, что называла Кестрель подругой, как говорят «парикмахер», «учитель танцев». Ланки отвела Кесс определенную роль, такую же, как и себе, и это ее устраивало.
Впереди Йоханна пристально разглядывал Высший Удел и, в свою очередь, ощущал благоговение. Город был меньше Обагэнга, его собственной столицы, сердца государства Гэнг. Но в сравнении с этой жемчужиной городов Обагэнг внезапно показался правителю потрепанным. Огромные здания его города были выстроены из камня, но рядом с этими изысканными куполами они казались тяжелыми и приземистыми. К тому же большинство домов в столице Гэнга представляли собой деревянные лачуги, лепившиеся друг к другу, словно груды мусора. Это ощущение было новым для Йоханны. Как правитель самой большой империи в мире, он привык к приятному и обволакивающему чувству превосходства. Поняв, что ему предстоит войти во дворец, рядом с которым его собственные дворцы – просто жалкое зрелище, Йоханна испытал неприятное волнение. Великий визирь, размышлял Йоханна, был совершенно прав, затеяв эту свадьбу. Этот человек, создавший страну на пустом месте, тот, кого они называют Доминатором, Мог бы стать могущественным врагом. Как ему удалось так быстро построить все это? Вот озеро, например. Здесь никогда не было озера. Раньше тут лежали заброшенные земли, куда случайно забредали пастухи-кочевники. Никто не ожидал таких изменений. Никто и внимания не обратил на странников, обосновавшихся здесь пятьдесят лет назад. Йоханна вспомнил слова отца: «Пусть живут. Нам пригодится стоянка для караванов». Стоянка для караванов! Если бы отец мог видеть все это! Озеро не меньше нескольких миль в длину, выкопанное в каменистой земле по приказу одного человека.
– Сядь ровнее, Фу фи, – сказала жена. – Помни, что ты Йоханна из Гэнга, а все прочие люди – всего лишь грязь под твоими ногами.
– Грязь под моими ногами, да, дорогая.
– Ты не должен кусать ногти и жевать с открытым ртом. Когда кто-нибудь обратится к тебе, смотри с негодованием.
– Хорошо, дорогая.
– Покажи мне свой негодующий взгляд.
Йоханна изобразил.
– Ну вот. Ты выглядишь совсем как твой отец.
Зохон, командир гвардии Йохьян, в своем великолепном мундире скакал во главе воинов. Все три тысячи гвардейцев ехали позади командира или маршировали в шеренгах по двое по обеим сторонам королевской процессии. Никто в городе не выразил опасений в связи с таким огромным эскортом. По этому поводу вообще не было сказано ни слова. Йоханна тоже не возражал, несмотря на все увещевания Барзана. Таким образом, Зохон во главе трех тысяч воинов вступал в самое сердце Высшего Удела.
Выпрямившись в седле и глядя на приближающееся озеро, командир втайне ожидал, что их остановят. На этот случай у него был заготовлен план. Тяжелый железный таран для пробивания ворот был спрятан под одной из карет. Однако никто и не думал останавливать воинов Зохона. Кроме его гвардейцев, нигде не видно было вооруженных воинов. Ворота в конце длинной дамбы стояли распахнутыми настежь.
Процессия остановилась перед плотиной. Открытую карету, пока еще пустую, перенесли вперед, и конные гвардейцы, все одного роста и с одинаковым цветом волос, заняли свои места по обеим сторонам повозки. Йоханна и Йоди надели короны, весьма впечатляющие, но тяжелые и неудобные. Кестрель смотрела, как Йодиллу облачают в свадебный наряд. Одеяние представляло собой истинное произведение искусства. Портной настоял, чтобы Йодилла ничего не надевала под платье, что привело Сирей в восторг. Платье не обнажало ни единого дюйма стройного тела – превосходно скроенный чехол из белого шелка покрывал фигуру от шеи до лодыжек. При этом ткань так облегала Сирей, что казалась второй кожей. На голове крепилась белая шелковая шапочка, повторяющая очертания шеи и плеч. Лицо скрывал простой квадрат белой газовой ткани, трепетавшей при дыхании. Однако это было еще не все. С головы до ног принцессу покрывала вуаль из тончайшего шелка, искусно поддерживаемая легкими проволочками, прикрепленными на голове и плечах. Шелк был так тонок, что казался почти невидимым, – некая туманная дымка, а не предмет гардероба. Внутри этой облегающей ауры стройное тело Йодиллы, закутанное в шелк, двигалось словно соблазнительная тайна, предлагая изумленным глазам зрителей все и ничего, обещая головокружительную красоту.
– Ах, Сирей! – воскликнула Кестрель, любуясь на то, что получилось в итоге. – Никогда в жизни не видела такой красоты!
– Вот, детка, – пробормотала Ланки. – Теперь моя девочка счастлива.
Портной суетился вокруг, поправляя складки вуали.
– Она должна ехать в карете? – все спрашивал он. – Материя на это не рассчитана. Если принцесса сядет, то ткань помнется.
Сирей разрывалась от противоречивых желаний. С одной стороны, жалко мять платье. С другой, не идти же пешком по дамбе. В итоге она все же позволила перенести себя в открытую карету, где и уселась напротив отца с матерью.
Процессия вновь двинулась с места, лошадиные копыта застучали по дощатой дамбе. Зохон ехал рядом с королевской Коляской. Чтобы приноровиться к медленному продвижению карет, он заставлял коня гарцевать рысью. Длинная череда экипажей, сопровождаемая тесными рядами солдат-гвардейцев, катилась вперед, растянувшись на такое расстояние, что, когда голова процессии уже достигла огромных ворот, хвост ее только втягивался на дамбу.
