Но такой монолог Поп Меррилл мог произнести позже — при
благополучных обстоятельствах, — если бы вообще решился произнести. Сначала все
должны успокоиться. А сейчас каждый из них готов вырвать у него из задницы
кусок мяса, как (пес на полароидной фотографии) как… ну, не важно, мало ли с
кем их можно сравнить. Главное, вести себя как всегда, заниматься обычными
делами и изображать из себя невинное дитя, когда Дэлевены вновь появятся в
магазине.
Потому что они обязательно появятся. Но бояться этого не
стоит. Бояться не стоит, потому что…
— Потому что ситуация под контролем, — прошептал Поп. — Что
я хочу сказать, вот так.
Он подошел к входной двери, перевернул табличку с «Закрыто»
на «Открыто» (потом вновь повернул ее на «Закрыто», но не заметил этого). Вот
так, начало положено. А теперь? Притворимся, что этот день никак и ничем не
отличается от любого другого. Изобразим изумление, когда они прибегут, готовые
умереть за то, что уже давно мертво и похоронено.
Итак… каким же заниматься делом, когда они явятся с шерифом
Пэнгборном или без него?
Взгляд Попа упал на часы с кукушкой, висевшие на крюке рядом
с красивым шкафом, который он купил на распродаже в Сибаго месяц или полтора
назад. Не очень хорошие часы, дешевка, но если их подновить, то, возможно,
удастся продать лыжникам, которые появятся здесь через месяц-другой,
кому-нибудь из тех, кому нужны настенные часы для летнего коттеджа. Почему нет?
В сельском доме они могут и смотреться. Вряд ли кто из этих лыжников поймет,
что покупка таких часов не решение проблемы, а лишняя головная боль.
Поп мог бы пожалеть этого лыжника, но считал своей главной
задачей никогда не разочаровывать покупателя. Раз человек хочет что-то купить,
значит, ему это надо, а он. Поп, должен зарабатывать на жизнь, не так ли?
Да. Значит, Поп будет сидеть за верстаком и возиться с
часами, проверяя, ходят ли они вообще, а если ходят, то как точно. И Дэлевены,
появившись в магазине, застанут его за этим занятием. А может, заглянут и
другие покупатели. Он на это надеялся, хотя летний сезон уже закончился, а
зимний еще не начался. Покупатели, конечно, хорошо, но главное — как будет
выглядеть он сам: обычный человек, которому нечего скрывать, занятый привычным
делом в самый что ни на есть обычный день.
Поп подошел к крюку, снял «часы с кукушкой», осторожно,
чтобы не запутались цепи противовесов. Понес часы к верстаку, что-то напевая
себе под нос. Положил их на верстак, потом ощупал задний карман. Трубочный
табак. Только что купленный. Хорошее дело.
Поп подумал о том, что неплохо бы покурить, прежде чем
браться за работу.
Глава 18
— Ты не можешь знать, что Поп тут побывал, — неуверенно
протестовал мистер Дэлевен, когда они вошли в «Супераптечный магазин Ла
Вердье».
Не отвечая, Кевин направился к прилавку, за которым стояла
Молли Дархэм. Все ее волнения, связанные с недавним появлением Попа Меррилла,
остались позади, чувствовала она себя куда лучше. История эта теперь казалась
ей довольно-таки глупой, словно кошмар, после которого просыпаешься и думаешь:
И я ЭТОГО боялась? Как я могла подумать, что такое может случиться со мной,
даже во сне?
Но когда Молли увидела перед собой побледневшее лицо
Дэлевена-младшего, то поняла, что испугаться еще как можно, даже того, что
случается только во сне.
— Здесь побывал Поп Меррилл. — В голосе Кевина не слышалось
вопросительных интонаций. — Что он купил?
— Пожалуйста, извините, — вмешался мистер Дэлевен. — Мой сын
не очень хорошо себя чув…
Тут он взглянул на Молли и замолчал: она выглядела так,
словно увидела человека, которому только что оторвало руку.
— Мой Бог! — выдохнула продавщица.
— Он купил пленку? — спросил Кевин.
— Что с ним такое? — ответила Молли вопросом на вопрос. — Я
заметила, что с ним что-то не так, как только старик вошел в магазин. Что с
ним? Он… что-то сделал?
Господи, подумал Дэлевен. Кевин ЗНАЛ. Значит, все это
правда.
И в этот самый момент мистер Дэлевен принял историческое
решение: сдаться. Полностью и окончательно. Он, отец, вверил себя в руки
пятнадцатилетнего сына.
— Мистер Меррилл купил пленку, не так ли? — настаивал Кевин;
у Молли задрожали губы. — Полароидную кассету. Оттуда. — Мальчик указал на
выставочный стенд.
— Да. — Теперь Молли побледнела, как и Кевин; на ее щеках
остались лишь пятна наложенных утром румян. — Он был такой… странный. Словно
говорящая кукла. Что с ним случилось? Почему…
Но Кевин уже повернулся к отцу:
— Мне нужна камера. Немедленно. Полароидная камера
«Солнце-660». Такие здесь есть. Они выставлены на стенде. Видишь?
Несмотря на принятое решение, мистер Дэлевен все-таки
попытался воззвать к здравому смыслу.
— Зачем… — начал он, но Кевин оборвал его.
— Я не ЗНАЮ зачем'. — выкрикнул он. Молли Дархэм аж
подпрыгнула. Кевин Дэлевен пугал ее не меньше, чем Поп Меррилл. Чего ей больше
всего хотелось, так это убежать домой, подняться в спальню, залезть в постель и
укрыться с головой одеялом.
— Но мы должны ее иметь, папа! Время на исходе!
— Дайте мне одну из этих камер, — попросил мистер Дэлевен,
дрожащими руками доставая бумажник и не замечая, что Кевин уже бежит к
выставочному стенду.
— Берите любую, — услышала Молли свой дрожащий голос. —
Берите любую и уходите!
Глава 19
А в «Империи изобилия» Поп Меррилл, искренне верящий в то,
что чинит дешевые часы с кукушкой, вставил кассету в полароидную камеру Кевина.
Захлопнул крышку. Послышалось жужжание, и камера «выплюнула» картонный
квадратик. Такое ощущение, что у чертовой кукушки фарингит, подумал Поп.
Наверное, где-то проскальзывает шестеренка. Это я вылечу.
— Я тебя починю. — Поп поднял камеру.
Приложился пустым глазом к видоискателю с трещиной на
стекле, тоненькой, как волосок. Навел «Солнце-660» на входную дверь, хотя
никакого значения это уже не имело. Куда бы он ни направлял ее, нацелена она
была на некого черного пса, к созданию которого Бог не имел ни малейшего
отношения, в маленьком городке, названном для удобства Полароидсвиллом, который
также возник не по воле Господа.
ВСПЫШКА!
С тем же негромким жужжанием из камеры Кевина выползла новая
фотография.
— Может, я не только научу тебя говорить, птичка, —
удовлетворенно пробормотал Поп. — Что я хочу сказать, может, ты у меня и
запоешь. Этого я тебе не обещаю, но попытаюсь.
