Анно и Бомен пошли на рынок, чтобы найти покупателя. У моста царил настоящий хаос: крикливые продавцы барабанили по сковородам, блестевшим в свете ревущих костров. От шкварчащих на вертелах окороков поднимался аппетитный аромат; тут же усердно работали ножами забрызганные жиром повара. Пекарь соорудил из камней и глины печурку и вытягивал из ее оранжевой пасти полные противни пухлых белых булочек, дымящихся на морозе. Шарлатаны расхваливали книги с изображениями дней страха и чудес – огненных ливней, великого сияния и призраков высотой с дерево.
– Чудеса! Ужасы! – кричали они. – Готовьтесь к концу света! Карты неизведанных земель! Списки городов, которые погибнут! Все о конце света!
Бомен рассматривал одну из таких мрачных картинок, как вдруг кто-то тронул его за плечо. Юноша обернулся, но никого не увидел. Отец стоял у другой палатки и разговаривал с продавцом шатров, упряжи и колес. Бомен подошел к ним. Торговец оказался сухопарым человечком с живыми глазами и быстрыми птичьими движениями.
– Целую повозку? – с подозрением отозвался он. – Вы хотите продать всю повозку? Почему? Она сломалась?
– Повозка нам больше не нужна. Мы идем на север, за горы.
– За горы? Зачем? Там ничего нет. – Он сунул голову в отгороженный куском холста закуток. – Тут кто-то за горы собрался.
– Ну и дураки, – сказал женский голос.
Торговец посмотрел на Анно искоса, словно боялся подвоха.
– Откуда идете?
– Из Домината.
– Из Домината? Значит, повозка подержанная. Очень, очень подержанная.
– Еще вполне крепкая.
– Об этом уж мне судить. – Голова продавца шатров снова исчезла в закутке. – Я пошел по делам. Присмотри за лавкой.
– Только не дай себя надуть! – сказала женщина.
– Хоть раз такое было?
– Ты родился дураком, им и умрешь, – донеслось в ответ. Торговец выразительно посмотрел на Анно и пожал плечами.
– Женщины!
Продавец шатров пошел за Анно и Боменом на стоянку.
Аиру Хаз уже вынесли наружу и положили, укутав одеялами, под деревьями. Кестрель сидела рядом.
Торговец тщательно осмотрел повозку, вернулся к Анно с Боменом, цыкнул зубом и покачал головой.
– Сломана, – вздохнул он. – Я-то починю. Только вот работы на пять дней. Значит, продать ее я смогу лишь через пять дней. А кто знает, когда мы все умрем? Если верить моему соседу, послезавтра.
– Сколько дадите? – спросил Анно.
– Не больше пяти крон.
– Пять крон? Всего?
– Имперских крон. Не вашего самодельного мусора.
– Что ж…
Бомен тронул отца за руку и обратился к торговцу.
– А за сколько, по-вашему, можно будет продать повозку после починки?
Торговец задумчиво наморщил лоб. Бомен осторожно вошел в его ум и без труда понял, о чем он думает.
Новая дрога, новый верх, краска… В первый же день уйдет за сотню крон. Такие нынче времена…
– За десять крон, если повезет, – вслух сказал торговец. – И труды почти задаром. Между прочим, колеса тоже надо менять. Все четыре.
– Забирайте за восемьдесят, – оборвал его Бомен.
– Восемьдесят крон?! – воскликнул торговец. Анно тоже не смог скрыть удивления. – Этот ваш мальчик, – подмигнул ему торговец, – мечтатель, да? Еще не научился сам влезать в штаны?
– Такие нынче времена… – сокрушенно вздохнул Бомен.
Торговец удивленно на него воззрился.
– Восемьдесят крон! Вот сказали бы двадцать…
– Я сказал восемьдесят.
Продавец шатров покачал головой и снова повернулся к Анно.
– А вы, сэр?
– Лучше поищем другого покупателя, пап, – сказал Бомен.
– Другого так другого, – улыбнулся Анно. – Извините, что вас побеспокоили.
Анно и Бомен отправились обратно, на рынок. Торговец побежал за ними, кипя от негодования.
– Постойте, уважаемые, погодите! Разве я сказал, что не куплю? Только как же моя репутация? Вы хотите выставить меня на посмешище всему рынку? Я могу хорошо заплатить, но, – он понизил голос, – поклянитесь, что никому не скажете, а то меня засмеют. И еще, дорогие сэры, – торговец перешел на шепот, – об этом не должна знать моя жена. Она у меня любительница выгодных сделок. Согласен на пятьдесят крон, и по рукам!
– Восемьдесят, – отрезал Бомен.
– Ах, молодость жестока! Да что он понимает, сэр? Что он знает о жизни женатого человека? Вы, сэр, похожи на женатого. Вы знаете, как важно не ударить перед женой лицом в грязь, а иначе тебе крышка – лучше уж жить в собачьей конуре и питаться объедками. Шестьдесят крон!
Торговец покосился на Бомена.
– Восемьдесят, – сказал юноша. – Цена справедливая.
– Справедливая, однако не достойная мужа. Справедливостью нельзя гордиться. Справедливость – это не слава, не зависть соперников, не любовь прекрасных дам. О нет, сэр! Справедливость нужна только мальчикам и холостякам. Семьдесят крон.
– Восемьдесят, – повторил Бомен.
– Ладно! – вскричал торговец с искренними слезами. – Восемьдесят крон, и пусть Морах сгноит ваши карманы! Берите деньги, но, если увидите мою жену, я дал вам восемнадцать, ясно? Восемнадцать! Скажете больше – я конченый человек… Я прямо сейчас пришлю за повозкой, да?
Смеясь, Анно и Бомен вернулись к своим с деньгами. Скуч и Ланки вызвались закупить запасы. Остальные разгрузили повозку и увязали вещи в тюки, чтобы нести их на себе через горы. Дрова сложили и тоже связали. Мико Мимилит и Таннер Амос стали мастерить длинную треугольную волокушу для Аиры Хаз – такую волокушу можно было бы привязать к лошади.
Мантхи заразились всеобщим возбуждением и, собравшись у костра, стали обсуждать, каким будет конец света. «Огонь в небе» перепутался в их головах с мантхским пророчеством об огненном ветре. Вскоре все решили, что сгорят заживо – возможно, уже этой ночью. Малышки Топлиша разревелись, и пришлось звать Аиру Хаз. Пророчица их успокоила: все проснутся утром целыми и невредимыми.
Бомен и Кестрель держались поодаль – правда, по разным причинам. Кесс обнаружила, что серебряный кулон на шее нагрелся, несмотря на холодную ночь. Когда Кестрель брала кулон в руку или плотнее прижимала к себе, он начинал тихо вибрировать и ее охватывало непонятное чувство. Девушка пыталась как-то объяснить это Бомену.
– Как будто что-то позади движется, а когда я оборачиваюсь, ничего нет. Или будто я слышу звук, прислушиваюсь – и уже не слышу.
– Словно ничего не происходит, но вот-вот произойдет.
– Да, точно!
– Кесс, по-моему, он уже тут.
