Она зажмурилась, обуреваемая наплывом чувств.
— Я была очень занята и поэтому не отвечала на твои звонки. Не знаю, нужно ли объяс...
Он положил руку на ее плечо, и она поняла, что он обнял бы ее, будь они одни.
— Не надо ничего объяснять.
Она обмякла. Но испытанное ею облегчение поколебало ее самообладание. Присутствие Брика, казалось, обострило ее восприятие, но острее стала и глубоко упрятанная боль. Она задержала дыхание, борясь с болью.
Он мягко повернул ее лицом к себе, и она позволила ему изучающе осмотреть себя, не в силах бежать от него или потребовать, чтобы он ушел.
— Эти круги под глазами мне совсем не нравятся, — озабоченно пробормотал он.
У нее ком стал в горле. Она с трудом сглотнула и как-то неуверенно выдавила из себя:
— Тебе нет до этого никакого дела.
Он нахмурился, но его глаза продолжали светиться добротой.
— Пошли отсюда. Может же кто-то подменить тебя?
— Может, — ответила она, неуверенная, благоразумно ли уйти с ним. — И куда же мы пойдем?
Брик сощурился, словно догадался, что она боится остаться наедине с ним в его или ее квартире. Он ткнул пальцем в потолок.
— На крышу. Здесь есть смотровая площадка.
Минуты ей хватило, чтобы отдать необходимые распоряжения, и они уже стремительно возносились в лифте на двадцать первый этаж. В том самом лифте, в котором он откровенничал, рассказывая о своих фантазиях. Борясь с охватившим ее коварным жаром, она попыталась представить себе, каково будет на крыше: перед ними откроется прекрасный вид, холодный воздух освежит ее лицо, а самое, главное — на смотровой площадке будет много народу.
Она надеялась, что Брик будет вести себя по-джентльменски. Она слишком слаба сейчас, слишком чувствительна к его чарам.
Двери раздвинулись с шипением.
— Приехали, — бросил Брик, и их взгляды встретились.
Он не прикоснулся к ней, отметила она, выходя из лифта. Он ведет себя чрезвычайно осторожно. Прекрасно, решила она, испытывая неистребимое желание, чтобы он обнял ее. Кому-то нужно же быть осторожным.
Не увидев других посетителей на смотровой площадке, Лиза отошла как можно дальше от него и уцепилась руками за предохранительную решетку. Металл охладил ее руки, а бриз оказался по-летнему теплым. Открывшуюся панораму составляли здания, уличные огни, тени гор и миллионы звезд.
Брик остановился рядом с ней.
— Осенью вид, должно быть, обалденный, — небрежно бросил он.
Лиза кивнула. Его рука коснулась ее, но при этом он даже не попытался переплести их пальцы. Она-то надеялась избавиться от мучительного внутреннего напряжения. Однако ее возбуждение от близости Брика, напротив, усилилось. Ветерок доносил до нее запах чистого мужского тела. Она ощущала исходящее от него тепло и силу. Искоса взглянув на него, она заметила его сжатые челюсти, его руку в кармане. Весь его вид подсказывал, что он был в не меньшем напряжении, чем она. Безумие какое-то, подумала она и хотела было предложить ему уйти, когда он достал что-то из кармана.
— Хочешь похрустеть?
Ее любимые леденцы! Этот скромный знак внимания как бы обнажил ее и без того оголенные нервы, и сдерживаемые целую неделю эмоции обрушились на нее.
— О, Брик, — простонала она и разрыдалась.
9
При виде ее слез Брик непроизвольно обнял ее:
— Ну, Лиза.
У него подвело живот, когда дрожь пробежала по ее телу. Его разрывала тревога. Должно быть, случилось что-то ужасное. Он сильнее сжал ее в объятиях.
Лиза рыдала на его груди.
— 3-звонила... с-сестра. — Уцепившись за его рубашку, она тряхнула головой. — Самая младшая... — Пошмыгав носом, она продолжила: — Она беременна.
Брик подождал продолжения, но Лиза лишь рыдала.
Но это же, наверное, не все, и он спросил:
— С ней все в порядке?
— Д-да.
Он успокаивающе погладил ее по волосам.
— А с ребенком?
Лиза кивнула.
Совершенно сбитый с толку, он покачал головой.
— Тогда в чем дело?
— Я так... так р-рада за нее, — ответила она, вся дрожа.
Ее рыдания выворачивали его наизнанку.
— Естественно, рада, — пробормотал он, поглаживая ее плечи, чувствуя, как теплая влага ее слез просачивается сквозь его рубашку. — Лиза, — прошептал он, прижимаясь к ее волосам. — Лиза, милая, объясни же мне, почему ты так расстроилась?
Она сделала глубокий вдох и чуть отстранилась. Брик заметил, что она вперилась взглядом в его горло, вместо того чтобы посмотреть ему в глаза.
— Это так глупо.
Когда он приподнял ее подбородок, чтобы встретиться с ней глазами, она прикусила губу.
— Что глупо? — спросил он.
Она зажмурилась, и новый поток слез побежал по ее щекам.
Брик смахнул их пальцами:
— Скажи же мне.
— Я рада за нее, но сама-то я несчастна, — прошептала она. — И мне так стыдно.
Он вдруг все понял, и его переполнило сочувствие к ней.
— О, Лиза! — Он снова притянул ее к своей груди и запустил свои пальцы в шелковистые волосы.
— Да что со мной такое? — произнесла она дрожащим голосом. — Всего и хочу-то — это мужчину, который любил меня и ребенка, которого любила бы я. Знаю, не очень-то это современно, но это то, чего я хочу.
Ее боль вызвала стеснение в его груди.
— Ну и что в этом плохого? — Он чуть встряхнул ее. — Слышишь меня? Любой мужчина...
Она подняла голову и печально посмотрела на него:
— Не любой, Брик. Вовсе не любой.
У Брика опустилось сердце, и он выругался. Как объяснить ей, что это его проблема, а не ее? Отчаянно желая помочь ей, он с трудом проглотил образовавшийся в горле ком. Обхватив руками ее голову, он посмотрел ей прямо в глаза.
— Я люблю тебя, — хрипло произнес он. — Я не могу просить тебя выйти за меня, но я люблю тебя. Никогда еще я не говорил этого ни одной женщине. Конечно, это просто слова, которые ничего не значат для тебя, но я люблю тебя.
Он искал понимания в ее глазах и опечалился, увидев в них лишь смятение. Зная, что мало одних слов, он запечатлел на ее устах такой поцелуй, который, как он надеялся, скажет ей все, что он не мог передать словами.
Она разомкнула губы перед настойчивостью его языка, и Брик чувствовал нежный вкус ее рта.
Она ответила на его поцелуй так, словно изливала на него все свои чувства. Ее полная незащищенность пробудила нечто примитивное в нем. Он ощутил вкус ее печали и страхов, ее смятения и желания, и ему все больше хотелось сделать для нее все возможное.
