Это продолжается уже достаточно долго. Лизе следует знать, что ее ожидает, если она осмелится взять его в мужья. Ощущая тяжесть в сердце, он направился к своей машине. Багаж придется получить потом.
Минут через десять он поставил машину на автостоянке у ее дома и забарабанил со всей мочи в ее дверь:
— Лиза! Открой! Нам нужно поговорить.
Не получая ответа, он продолжал стучать.
— Я должен кое-что объяснить тебе.
Он заметил, что поблизости начали собираться люди, с любопытством взиравшие на него.
— Если ты хочешь, чтобы я выложил наши секреты перед твоими соседями, — предупредил он, — я так и сделаю.
Она опять не ответила, и он сделал глубокий вдох:
— Если тебя интересует, почему я напрягаюсь всякий раз, когда речь заходит о браке, это потому, что я страдаю от так называемой гамофобии. Доктор Майклз называет это по-другому, но...
Дверь распахнулась, и перед ним появилась изумленная Лиза с коробкой бумажных салфеток.
— Гамо... что?
Брик пристально посмотрел в ее глаза.
— Ты уверена, что хочешь выслушать эту историю? В ней мало приятного, но это правда. — Его сердце колотилось как сумасшедшее.
Он чувствовал отвращение к самому себе из-за того, что причинял ей боль. Она колебалась, как ему показалось, целую вечность, и он даже подумал, что сейчас она захлопнет дверь перед его носом.
— Любопытно, — наконец бросила она тихим голосом и отошла от двери.
Последовав в ее кабинет, Брик искал в себе силы, чтобы перенести следующие несколько минут.
— Тебе лучше присесть. Это займет некоторое время.
Лиза опустилась на стул и высморкалась.
— Рассказывай.
Брик засунул сжатые кулаки в карманы.
— Это, черт побери, самое трудное, что когда-либо мне приходилось делать. Даже не знаю, с чего начать.
Лиза нервно кусала губы.
— Что это за гамофобия?
— Страх брака. — Он выплюнул эти два слова, как гранаты.
Установилось гробовое молчание.
Потом она встряхнула головой, словно не в силах понять такое определение.
Вздохнув, Брик предупреждающе поднял руку, призывая ее к терпению и молчанию.
— Может, ты не захочешь даже разговаривать со мной после того, что я скажу. А сейчас постарайся выслушать меня.
Она еле заметно кивнула, а Брик повернулся к окну и, невидяще глядя в него, приступил к рассказу.
— Я уже говорил тебе о том, как умерла моя мать, а отец женился во второй раз на этой... — он подбирал слово понейтральнее, — ведьме. Лучше бы он умер вместе с матерью, но только бы не женился на Юнис. Видимо, он считал, что делает это ради нас. — Брик пожал плечами. — К тому же это случилось в неудачный для меня момент. Мне было двенадцать, и меня напугало до ужаса то, что произошло с моим папочкой. Всего лишь ребенок, я чувствовал себя беспомощным. Доктор Майклз говорит...
— А это кто такой? — прервала Лиза, с трудом следя за его объяснениями.
Он взглянул на нее через плечо.
— Доктор Майклз — специалист, к которому я обратился после той ночи, что мы с тобой провели в отеле.
Она казалась ошеломленной:
— Я даже не могла представить себе такого.
Немного воодушевленный тем, что она терпеливо слушает его, Брик повернулся к ней лицом:
— Доктор Майклз объяснил: поскольку я ни с кем не поделился этой болью, она осталась со мной.
— Поэтому-то ты и жуешь таблетки, как леденцы, всякий раз, когда мы говорим о браке?
Брик почувствовал себя неуютно, но все же кивнул.
— У меня начинаются спазмы под ложечкой, потеют ладони, и сердце бьется как сумасшедшее.
Лиза скомкала бумажную салфетку.
— Тогда чего ради ты попросил меня выйти за тебя замуж?
У Брика сжалось сердце:
— Да люблю я тебя и хочу всегда быть с тобой.
Она вырвала из коробки еще одну салфетку. Он заметил, как дрожит ее губа, и ему до боли захотелось сжать ее в объятиях. Она промокнула салфеткой глаза и взглянула на него.
— Какая-то бессмыслица, — еле слышно прошептала она.
— Знаю, — согласился Брик и опустился на колени у ее стула. Страдания его усилились, когда она отвела глаза. — И мне придется, вероятно, мириться с этим еще какое-то время. За несколько сеансов не отделаться от безрассудного страха, в котором прожил полжизни. Трудное это дело. Я даже себе не признался бы в том, что со мной не все в порядке, если бы не ты... И, если бы я не чувствовал себя так, словно у меня кишки вырвали, я не решился бы обратиться к психиатру. Признаться, что нуждаюсь в помощи, было едва ли не самым трудным в моей жизни. В том, что не смогу сам разобраться со своей проблемой. — Он помолчал немного. — Доктор Майклз предложил мне прийти к нему вместе с тобой.
Лиза встретилась с ним глазами.
— Но я не мог этого сделать, — признался он. — Ты не желала больше видеть меня, и я боялся, что никогда не отделаюсь от этой штуки. Конечно, я не подарок. — Он провел рукой по волосам. — Когда я отправился вслед за тобой в круиз, начал думать, что смогу справиться с этим сам, но ты была в ярости на меня.
Глаза Лизы наполнились слезами, и она решительно накрыла его руку своей ладонью.
— Я всегда считала тебя даром судьбы. О, Брик, почему ты не сказал мне раньше? Жаль, что тебе пришлось пройти сквозь все это одному. Жаль... — Она с трудом проглотила ком в горле.
Брик сжал ее кисти и на мгновение закрыл глаза, чувствуя стеснение в груди. Никто еще не прикасался к нему так нежно. Он глубоко втянул в себя воздух и заглянул в ее глаза.
— Я хочу жениться на тебе. Пусть потеют мои ладони. Пусть мне придется глотать таблетки горстями, но я хочу быть с тобою, Лиза.
В смятении она покачала головой:
— Но если сама мысль о женитьбе так на тебя действует...
— Нет. Я посещал доктора Майклза, чтобы выработать новый взгляд на брак — взгляд, в котором нет места прошлому. Он говорит, что на это понадобится время и что постепенно такая моя физиологическая реакция пройдет. Даже сейчас всякий раз, когда я испытываю этот жуткий страх, я говорю себе, как прекрасно мы заживем вместе.
— Ты действительно веришь в это?
— Да, — произнес он так, словно принимал на себя обет. — Вопрос теперь, когда ты знаешь обо мне все, лишь в тебе: ты все еще хочешь меня в мужья?
Лиза могла поклясться, что он задержал дыхание в ожидании ее ответа.
— Шутишь? — отозвалась она.
Его лицо вытянулось, как если бы она дала ему пощечину. Он явно неправильно понял ее. Ее голос громко зазвенел вопреки желанию говорить негромко, когда она вдруг осознала, как он оценил ее ответ.
