Как ни странно, эта грубая с точки зрения любого штатского
шутка вызвала у председателя улыбку.
– А ты чего, все ноги разглядывал? Слышь, а чего ты столько
протопал и целехонек?
– Два легких и одна контузия. На месяц оглох. Теперь жалею,
что снова слышать стал. Потому как слышу в основном чушь всякую. Ну чего,
успокоился? Давай так договоримся, как фронтовик с фронтовиком. Мы ни колхозу
твоему, ни тебе лично плохого не сделаем. А ты от себя не станешь нам
вредить. Будешь тихо сидеть под замком. Это и для тебя отмазка на потом.
– А кто вы такие, беглые, что ли? Дезертирами быть не
можете, война вроде кончилась...
– А тебе не все равно, драгоценный? Главное, как можно
меньше друг другу навредить...
В общем, успокоили председателя.
Остаток дня для Спартака прошел в каком-то тумане. То ли
усталость виновата, то ли вообще накопилось нечто, с чем сознание уже не могло
справиться, и оно предпочло окутать себя туманом и тем спасаться. Вроде бы
Спартак делал, что необходимо – расставлял караулы, назначал смены, ходил по домам,
с кем-то говорил, на кого-то орал за дело, почистил свое оружие, заставил
других чистить, распорядился насчет кормежки, но – все на автомате.
Спартак не пошел на богослужение, которое в местной
церквушке служил их лагерный поп – за упокой погибших и во здравие оставшихся в
живых. Он знал, что позже пожалеет об этом, но также и знал, что не сможет
выстоять эту службу. Устал он.
Как же он все-таки устал, как он смертельно устал, Спартак
понял только тогда, когда опустился на застеленную для него какой-то бабушкой в
какой-то избе постель на сдвинутых деревянных лавках.
Перед самым уходом в сон, на грани яви и забытья Спартаку
вдруг подумалось: «А название у деревни неблагозвучное: Кривые Кресты»...
* * *
...Спартака сильно, настойчиво трясли за плечо. Он подскочил
на лавке, тряхнул головой, отгоняя сонливость.
– Плохо дело, – разбудивший его Геолог сел на стул,
свесил руки между колен. С его валенок на крашеные половые доски натекала лужа
от быстро тающего в натопленной избе снега. – Влипли по самое не могу.
Нетвердой походкой Спартак подошел к столу, залпом допил
оставшийся со вчерашнего холодный смородиновый чай.
– Рассказывай, не тяни.
– Ухо, падла вонючая, ночью свинтил. Сгоношил с собой
пятерых блатных, они угнали одну машину из колхозного стойла и на ней умотали.
– А как же...
– Часовых, что были на выезде из деревни, перебили. Еще Ухо
завалил Лупеня, тот, видимо, что-то заподозрил и хотел помешать. Ну, это еще
полбеды...
Да, это было полбеды. А то и всего лишь четверть с небольшим
от той большой непрухи, что обрушилась на них из-за предательства Уха. Когда
Геолог рано утром обнаружил убитых часовых, заметил пропажу машины и Уха, он
послал двух хлопцев прогуляться на всякий случай по дороге – обстановку
разведать. Через километр хлопцы увидели едущие по дороге к деревне грузовики,
битком набитые солдатами. Солдаты тоже заметили их, открыли огонь, но хлопцы
успели нырнуть в лес и по лесу вернулись в деревню. Грузовики на въезде в
деревню так и не показались. Видимо, солдат выгрузили и рассредоточили по лесу,
чтобы взять населенный пункт в кольцо.
В бинокль, отобранный у деревенского мента, Геолог разглядел
на той стороне реки перемещающиеся фигуры в шинелях, с автоматами. Для
окончательной проверки он послал людей проверить другие направления, а сам
метнулся будить Спартака. Раньше это сделать было некогда. Да, собственно
говоря, проверка других направлений – просто для очистки совести. Шансы, что
где-то оставлена лазейка, нулевые.
– Ухо их сюда привел. Другого объяснения не вижу, почему так
быстро на нас вышли и так уверенно окружают деревню.
– Наверное, так и есть, – согласился Спартак.
И устало потер лоб. – Может, они и рассчитывали взять нас
тепленькими, решить дело удалым наскоком, но твои парни спутали им планы. Когда
они поняли, что обнаружены, то планы поменяли. Их командиры решили прибегнуть к
тактике позиционной войны. Так я себе это все объясняю.
– Ну и чего нам ждать?
– Ждать будут они. Подкрепления. Окружили – теперь ждут
подхода основных сил, – Спартак мерил шагами горницу. – Ждать, когда
подвезут пулеметы, минометы, чтобы под прикрытием шквального огня войти в
деревню и занимать дом за домом. Не хотелось бы думать, но не исключаю, что
могут подойти и танки.
– Твою мать! – Геолог уронил голову в огромные ладони.
– Уж от тебя панических настроений я никак не ждал, –
поморщился Спартак. – Значит, о танках больше никому ни слова. Если нас
уже здесь не будет, то пусть подходит хоть танковая дивизия.
– Ты намерен прорываться?
– Об этом после. Сейчас меня больше интересуют намерения
противника. Наверное, до подхода подкрепления они попытаются нас пощупать.
Будут предпринимать вылазки то там то сям. А вдруг найдут брешь, а вдруг
удастся в эту брешь просочиться и самим покончить с мятежниками... или как они
нас там про себя называют.
– А нам что делать?
– Дел у нас будет полно. Сперва пошли еще людей в караулы и
позови сюда всех наших... – Спартак невесело усмехнулся, – ротных и
взводных. В общем, сам знаешь, кого звать...
Спартаку было чем заняться до прихода «ротных и взводных».
Так, где же он вчера заметил тетрадь? А, вот она, на полке со слониками.
Так, а карандаши вроде он видел на комоде, в стаканчике. Ага, точно.
Спартак сел за стол, открыл тетрадь и принялся набрасывать
план селения. Он правильно сделал, что вчера, превозмогая дикую усталость,
обошел всю деревню, запоминая, где тут что, и прогулялся по окрестностям. Даже
не поленился забраться на холм, которые местные жители именуют Матвейкиной
горкой, и оттуда внимательно осмотреться. Так что, граждане начальники, мы еще
повоюем, нас за рупь за двадцать не возьмешь...
Спартак успел закончить свою нехитрую работу до того, как в
горницу набились все те, кого он ждал. Они уже знали, что произошло.
– Не это ли зовется точным русским словом «звиздец»? –
сказал Марсель.
– Хреново, конечно, но не фатально, – Спартак закурил
первую за сегодня папиросу.
– Не чего? – не понял Литовец.
– Еще побарахтаемся, значит, – сказал Спартак.
– Барахтаться мы, конечно, будем, деваться-то нам
некуда, – медленно проговорил Марсель. – Для нас же будет лучше
барахтаться до самого упора. В лапки к НКВД нам лучше не попадать. Это я вам
авторитетно заявляю. Ну ежели, конечно, никто из вас не желает пройти все круги
ада еще на этой грешной земле.
– Амба, приехали, – Одессит отбил чечетку. – Всю
жизнь я мотылялся по стране и всю жизнь гадал, где будут гнить мои косточки. На
Одессу-маму я из скромности не рассчитывал ввиду перелетной профессии и ярой
нелюбви ко мне одесской милиции. Рассчитывал на Ташкент или хотя бы на Саратов.
А вот где, значит! Ну боже ж мой, какое место! И зашатаются над нами кривые
кресты. А скорее всего, ничего не зашатается, ну разве лопухи. Свалят нас в ров
и лопатами зароют.
