Захлопнув крышку, он заметил стоящую на табурете бадейку с
колодезной водой и лежащий рядом деревянный ковш. Зачерпнул ковшом воды, жадно
испил...
Второй глоток застрял в глотке, Спартак застыл в неудобной
позе. Неужто они? Мать твою... Не глядя бросил ковш и выскочил на крыльцо.
Твою мать вперехлест и с загибом! Самое худшее, что могло
произойти, происходило.
Спартак отчетливо расслышал в окружающей деревню зимней
тишине надвигающийся гул танковых моторов. Ошибки быть не могло. В чем, в чем,
а в моторах Спартак разбирался. Конечно, сколько машин идет, он сказать не мог.
Но не одна, это точно. А впрочем, и одной будет достаточно, чтобы устроить
деревенским оборонцам Ватерлоо вперемежку с Курской дугой.
Кенгурячьими прыжками Спартак понесся к сельсовету.
Можно было себя успокаивать, например, тем, что танки – не
самая скверная из возможных неприятностей. Ежели бы к деревеньке подогнали
минометы «Катюша», вот тогда бы настал однозначный и неотвратимый капут. То же
самое – ежели по наземному объекту под названием Кривые Кресты отбомбилось бы
звено бомбардировщиков, несущих на себе по двести пятьдесят кило смерти. А
танки... Танки – это еще потрепыхаемся. Все же есть бутылки с зажигательной
смесью. Да и к деревне танки могут выйти только по дороге, по лесу не получится
– помехой встанут какой-никакой сосновый лес, камни, овраги. А в то, что
танкисты примутся методично обстреливать деревню издали, превращая ее в
пустыню, Спартак не верил. Все ж таки это советский населенный пункт, а не
фашистское логово. Не каждый командир решится в мирное время отдать приказ
разнести в щепы дома колхозников, сравнять с землей сельсовет с документами и
оставить без крыши над головой сотню человек сограждан. И дело тут даже не в
благородстве. Просто никто не захочет взять на себя ответственность – пойдут
доклады наверх, пока то, пока се... кто-то должен отдать подобный приказ на
обстрел деревни, без согласования не решится.
Все так, конечно, все здраво и логично... Однако слабенькое
получалось успокоение...
Спартак перемахнул через невысокий плетень и выбежал на
главную и единственную деревенскую улицу. Гул танков слышался все отчетливее.
Навстречу вылетели спартанцы во главе с Марселем.
Котляревский увидел, как от боксов, где зимовала
немногочисленная колхозная автотехника, выезжает грузовик и сворачивает на единственную
деревенскую дорогу. Кто за рулем, Спартак разглядеть, разумеется, не успел.
– Стой, падла!!! – вслед за криком длинная автоматная
очередь прошила воздух. Кричал и стрелял Марсель.
Впрочем, продолжать кричать и стрелять вслед грузовику было
уже бесполезно. Грузовик только что пролетел по мостику, перекинутому через
овражек, одолел короткий отрезок дороги и нырнул в лес.
– С-сука... – выдохнул, подбежав к Спартаку,
запыхавшийся Марсель. – Какая-то падла слиняла к легавым. Достану гниду –
наизнанку выверну...
– Это кто-то из фронтовиков сдристнул! – выкрикнул
Клык, злобно зыркнув в сторону Федора. И тут же резко повернулся к
Спартаку: – Танки, начальник, да?
Не просто спросил, чтобы удостовериться, а с надеждой
спросил. С надеждой на то, что Спартак авторитетно разуверит его. Мол, какие
там танки, всего лишь тяжелые грузовики, а это поправимо. Но Спартак разуверять
не стал... зачем? Он просто кивнул и шагнул к Марселю.
– Брат, слышишь меня? Бери своих и дуй к коровнику. Легавые
сейчас попрут на прорыв под прикрытием тяжелой техники. Совсем недавно так
штурмовали немецкие города, а теперь вот... Жизнь.
– А ты? – спросил Марсель.
– А мы, – Спартак мотнул головой в сторону
фронтовиков, – прикроем въезд в деревню.
Он не стал растолковывать другу, что мало будет проку от
блатных в борьбе с танками. Не столько потому, что у них нет навыка в обращении
с зажигательной смесью: главное в другом – они никогда не сталкивались с
бронированными машинами, летящими на тебя с охренительной скоростью. Тут у
самого что ни на есть хладнокровного и выдержанного, но впервые попавшего в
такой переплет, могут вылететь предохранительные клапаны нервной системы, и он,
не помня себя, рванет прочь, прочь, прочь, куда глаза глядят, не разбирая
дороги. И трусостью это не назовешь, просто всему есть пределы, в том числе и
человеческой психике. Гораздо более полезны блатные могут быть в рукопашной –
где необходима злость, ярость, исступление. Спартак почти не сомневался, что
возле коровника как раз и заварится рукопашная. В конце концов, это простая
аксиома захвата населенных пунктов: пехота врывается вслед за бронетехникой в
удобных для прорыва направлениях. Второе наиболее удобное направление –
коровник.
Бой при коровнике, однако.
Звучит...
– Пошли. – И Спартак понесся по деревне к боксам, где
должны быть приготовлены бутылки с коктейлем Молотова.
...Столб огня ударил в небо, когда они почти добежали до
боксов. Впрочем, до самих боксов и не было нужды добегать, потому что к дороге
Федор и двое его помощников-фронтовиков уже волокли ящик, где из соломы торчали
заткнутые тряпками бутылочные горла.
Взрыв прогремел на тракте, за деревьями – похоже, в том
самом месте, где дорога, взбегая на небольшой взлобок, делала крутой поворот.
Там и шарахнуло. Несколько секунд спустя густые гуталиново-черные клубы дыма
взмыли над верхушками сосен. «Грузовик», – понял Спартак.
– Это Костян! – подбежал к Спартаку Федор. – Никто
не приказывал, это он сам. Сам решил пойти на таран.
– А в машине керосин... – только сейчас сообразил
Спартак.
– Две десятилитровки. Одна в кабине, другая в кузове. Мы его
не отговаривали...
– Будем надеяться, что все не напрасно, – Спартак
вытащил из ящика две бутыли с горючей смесью, рассовал по карманам бушлата.
Глядя правде в глаза, мало у кого из них был шанс вырваться
отсюда живым.
Ну разве если только сдаться...
– Эх, перегородил бы подбитый танк лесную дорожку, –
сказал Федор. – Стежка, она узкая, не объедешь...
Трудно сказать, насколько удался таран грузовиком, загорелся
ли танк, перегородил ли он дорогу. Неизвестно. Однако хотя гул танковых моторов
по-прежнему наполнял округу, но не было уже прежнего рева, того неумолимого
нарастания... Да, похоже, машины месят гусеницами снег на одном месте.
«Три или четыре. От силы пять машин», – понял Спартак.
Да и вряд ли могло быть больше, если вдуматься. Настолько их нерегулярное
военизированное формирование пока не боится, чтобы посылать против них танковую
дивизию. Впрочем, даже одного танка может быть достаточно, чтобы деревня была
взята.
Имелся у них последний резерв, можно сказать, резерв
главного командования. Две гранаты РГД. Из тех, что добыли в качестве трофея
после первого боестолкновения с энкавэдэшной колонной возле Черемиц. Остальные
гранаты отдали ушедшей к заставе Ягодной группе под командованием Комсомольца.
А две вот осталось, как говорится, на всякий крайний. Вот он как раз крайний и
есть, крайнее некуда...
