– Не всегда, – сказал вдруг Галера. – Ведь это
было второе восстание Спартака, а Бог троицу любит. Так что третье восстание
окончится разгромом Древнего Рима.
– Ладно вам надрываться, – скривился Марсель. –
Все ништяк. Кое-кто из наших наверняка прорвался, уже, считай, не зря
бунтовали. Будут рюмки с заграничным пойлом, с каким-нибудь американским
коньяком поднимать за нас в лондонах и парижах. Поминать как правильных людей.
А вот эту мразь вертухайскую кто когда добром вспомнит?
– Интересно, куда мы теперь, в ад или рай? – вдруг
сказал Юзек.
– Полагаю, в ад, – ответил ему Горький. – Но вроде
там неплохая компания собирается.
– Да хоть бы и в ад, хуже, чем в лагере, уж всяко там не
будет, – сказал Юзек. – И с вертухаями там договорим.
– Вряд ли в аду людей делят на сук и воров, –
усмехнулся Горький. – Вряд ли там и кто-то охраняет, а стало быть, и
вертухаев там нет...
– О чем-то не о том вас понесло, – хлопнул себя
ладонями по коленям Марсель. – Давайте-ка лучше попрощаемся
по-человечески. Может, и не удастся потом. Кстати, – он поднял вверх
палец, – если кого подстрелят, то чтоб помирали мне молча, ясно? Сжал
зубами ладонь и помирай. Вдруг то будет шальная пуля, а ты всех выдашь, как
падла.
– Ты прав. Я сам хотел об этом, но забыл сказать.
– Конечно, прав. А когда я был не прав, а, Горький?
– Да даже если и был не прав... – Горький вдруг шагнул
к Марселю и неожиданно его обнял.
– Мать честная, какие нежности! – воскликнул Марсель,
но на объятие, чуть поколебавшись, ответил. – Ладно, все забыто, будем
писать по новой...
Спартак вдруг расслышал нарастающий гул моторов.
– Танки пошли. – Он встал, поднял автомат. – Все,
ребятки, пора. Сейчас начнется...
Началось, когда они пересекали двор дома с петухом на крыше.
Бабахнула танковая пушка, раздался громкий звон разлетевшегося стекла.
«Интересно, они прицельно лупят – допустим, заметив движение, или просто решили
разнести деревню к едреной бабушке вместе с теми, кто в ней?» В ответ затрещал
автомат. Это Юзек. Ага, а вот раздался и винтовочный выстрел. Наверняка пальнул
Геолог. Потом вдруг где-то посередине деревни в небо ломанулся яркий столб
огня. Похоже, Юзек пустил в дело одну из последних бутылок с зажигательной
смесью.
Спартак провел отряд по краю огородов. Вот она, канава,
спускающаяся к реке. Сточная, водоотводная. Спасибо тому, кто сделал ее
достаточно глубокой, не было необходимости ползти к реке на брюхе. Ну,
разумеется, приходилось пригибаться почти до земли, как же без этого.
А в деревне разгорелась нешуточная пальба. Видимо, сразу за
танками в населенный пункт ворвалась пехота и автоматчики садили от души.
Наверное, лупили по любому строению, в котором и за которым кто-то мог укрыться.
Лупили по любой тени или предмету, хоть чем-то напоминавшему человека. Уж им-то
точно патроны беречь нет никакой надобности.
Такая канонада как нельзя больше устраивала Спартака и его
группу. Полное впечатление, что в деревне разгорелся последний и решительный
бой, что уцелевшие зеки, числом не меньше роты, засевшие по всей деревне,
оказывают яростное сопротивление наступающим. И нет никакого смысла осматривать
реку, по которой только сумасшедший станет выходить из окружения...
Спартак остановился. Все, дальше ползком. Нырять в снег и
медленно, очень медленно и крайне осторожно, не делая ни в коем случае резких
движений, одолевать метр за метром. Им предстояло на животе проползти вдоль
берега метров сто и еще двадцать метров, пересекая реку. Если их заметят, то
положат всех легко и просто, как в тире. Не спасется никто, как можно спастись
на открытой ладони?
Спартак почувствовал холодное мокрое прикосновение к лицу.
Поднял голову. Не может быть!
Могло, и очень могло. Сверху летели снежные хлопья. Конечно,
снег пока шел редкий и проку от него мало. Но, кажется, – Спартак боялся в
это поверить – снег все усиливался. Снежная завеса – это же почти
спасение...
Неужели небеса сегодня за них? Или они всего лишь дразнят
надеждой?..
Конец, или?..
Эпилог
...Закончив доклад, Берия закрыл папку, нервно поправил
пенсне на носу и несколько раз переступил с ноги на ногу.
Сталин молчал, сидя за большим столом для рабочих совещаний.
Вождь Всех Народов сильно ссутулился, и от этого китель на его спине пошел
морщинами. Пауза затягивалась. Берия сглотнул вязкую слюну и еще раз переступил
с ноги на ногу.
Сталин взял лежащую перед ним на столе трубку и медленно
начал набивать ее, раскрошив две папиросы из пачки неизменной «Герцеговины
Флор».
Берия заметил, как подрагивают желтоватые пальцы вождя,
затем сфокусировал взгляд на старческих «веснушках», усыпавших кисти рук
Сталина, и еле слышно вздохнул, подумав про себя: «Коба совсем постарел...
Сколько еще?.. И что потом?.. Нельзя думать об этом, но нельзя и не готовиться
к неизбежному...»
Берия не верил ни в Бога, ни в черта, ни в вороний грай, но
иногда ловил себя на потаенном страхе того, что Иосиф Виссарионович умеет
читать мысли...
Наконец, Сталин медленно поднял голову и уперся взглядом
своих желтоватых глаз в поблескивающее пенсне Берии.
– Плохо, Лаврентий... Плохо... Ты уверен, что этот...
Спартак все-таки не сумел уйти?
Берия враз подтянулся, сорвал пенсне с переносицы, кашлянул
и, несмотря на то что в кабинете они были вдвоем, обратился к вождю почти
«по-уставному»:
– Уверен, товарищ Сталин... Там невозможно было уйти
никуда... Когда часть окруженных изменников Родины попытались ползком
форсировать реку – это вовремя заметили и... Артиллерия перемолола там все в
пыль.
Сталин усмехнулся, раскурил трубку и покачал головой:
– И все же... Труп так и не нашли.
У Берии на переносице выступили мелкие бисеринки пота.
– Так точно, товарищ Сталин... Там... Так сложились
обстоятельства, что либо – прямое попадание снаряда и... В таких случаях
идентифицировать останки невозможно. Либо... Снаряды разбили лед на реке...
Некоторые тела ушли под воду... Но живым из кольца никто не вырвался... Мы
проверили. Силами НКВД было организовано прочесывание местности в округе...
Сталин усмехнулся, взгляд его вдруг стал колючим.
– Меня тут проинформировали, что некоторым из этих...
«спартаковцев» все же удалось добраться до Норвегии. Они уже там и интервью
дают... о зверствах в сталинских лагерях.
«Кто проинформировал?!» – жарко полыхнул вопрос в мозгу у
Берии, но вслух он сказал:
– Можно дать достойный ответ в нашей прессе, товарищ
Сталин...
Верховный Главнокомандующий медленно покачал головой,
опасные желтые огоньки в его глазах стали потихоньку гаснуть.
