Накренившись на пробитый борт, баржа быстро набирала воду, и
не прошло и пятнадцати минут, как все закончилось: над поверхностью реки торчал
только клотик.
* * *
Когда на буксир поднялся заместитель Кума, вызванный из дому
дежурившим на причале нарядом, капитан сидел на полу в той же позе.
– Арестовать! – обернувшись к сопровождавшим его
лейтенанту и двум сержантам, приказал зам.
– Товарищ майор, а с этим что делать? – лейтенант
показал на понуро стоявшего возле двери моториста.
Майор думал недолго.
– Давай и этого с собой, до кучи. Там разберемся!
Капитан поднял голову и глухо сказал:
– Моторист-то при чем – он в машинном был. Я у штурвала
стоял, меня и вяжите... Ни при чем он.
– Там разберемся, – мрачно сказал майор. –
Лейтенант, уводи обоих.
* * *
– Докладывай, – кивнул Комсомолец вошедшему в кабинет
майору. – Что с продовольствием?
– Баржа затонула приблизительно в пяти метрах от берега.
Затоплена полностью, только верхушка мачты торчит... Этот пьяный идиот прямо на
ледоломы ее насадил... Делать-то что будем?
– Капитана буксира будут судить, – вздохнул
Комсомолец, – это уже не наши проблемы, я дело передал, пускай в городе
разбираются. Сейчас меня больше всего волнует, чем мы зеков кормить будем – в
лагере запас продовольствия на трое суток, максимум на неделю. Бунта нам тут
для полноты не хватает, только вроде поутихло все после резни... – Он с
силой стукнул кулаком по столу: – Твою маму, как не вовремя!
В кабинете повисла тишина.
Наконец Кум сказал:
– Значит, так, майор. На вечернем построении контингента
объявить всем, что требуются добровольцы для подъема продовольствия с
затонувшей баржи. Объяснить, что иначе жрать будет нечего... Вообще нечего!
– Товарищ подполковник, вода почти ледяная, никто ж не
полезет... – осторожно проговорил майор.
– Значит, назначишь в приказном порядке! Что я тебе,
объяснять буду?! – Кум помолчал. – Объяви, что тем, кто полезет,
будет выдана премия... махорка, например.
– У нас запас махорки не такой уж большой... – буркнул
майор.
– Ты что, совсем охренел? Когда с баржи достанут, высушат,
тогда и получат, – почти крикнул Комсомолец. – Выполняй!
– Есть...
Майор вышел, осторожно закрыв за собой дверь.
* * *
Днем Спартака встретил Марсель. Перемещение по лагерю было
все еще ограничено, в «клубе» в эти дни не собирались. Все понимали, что
конфликт еще далеко не окончен.
– Как жизнь? – спросил Марсель после
приветствия. – Слышал про новую напасть?
– Да ходят разговоры, толком я и не понял, – ответил
Спартак.
– Баржа с мукой, махрой, еще хавкой какой-то булькнулась,
точнехонько у причала нашего. (Спартак присвистнул.) Администрация пока в
молчанку играет, но мне верные люди шепнули, что скоро голодуха в лагере
наступит. Сегодня на вечерней поверке будут добровольцев искать.
– Для чего добровольцев? – не понял Спартак.
– Да для того самого, чтоб нырять на баржу эту! Жратву
доставать.
– Это в такую-то холодину? Да кто пойдет? – удивился
Спартак.
– Махру обещают в виде премии, но только сдается мне, что
все равно дураков им не сыскать. Во всяком случае, мне такие не известны.
Скорее просто ткнут в кого-нибудь – и вперед. Или ты, может,
подпишешься? – Марсель рассмеялся и подмигнул.
– Нет уж, спасибочки, – в тон ему ответил
Спартак. – У меня в «сауне» хоть и жарковато, но купаться что-то не тянет.
Как с Горьким дела, что слышно?
– Пока притих, чует, что на нашей стороне сила сейчас. Из
других мест, с этапов тревожные вести идут. Похоже, по всей стране суки голову
поднимают... Ладно, бывай!
Марсель пошел в свой барак. А Спартак постоял и двинулся к
себе в прожарку.
...И такая была невезуха, что на вечерней поверке Спартак
попал в число «водолазов».
Следующим утром после построения на плацу остались «водолазы-добровольцы»,
в их числе был и Котляревский, всего десять человек. Построившись по команде
пожилого капитана, группа в сопровождении конвоя двинулась к месту
кораблекрушения. Спартаку этот недолгий, в общем-то, переход напомнил его путь
от поезда к воротам лагеря – так же скрипел снег под ногами, хрипло лаяли на
коротких поводках овчарки.
На берегу остановились. С завидным постоянством дул
несильный, но пробирающийся под телогрейки ветер, по свинцового цвета воде
проплывала редкая шуга, в заводях уже образовывалась тонкая корочка сала.
Спартак посмотрел на воду, на торчащий из нее клотик злополучной баржи и
поежился. В воду лезть совершенно не хотелось. Похожие чувства испытывали все
добровольно-назначенные в водолазы зеки. Еще на плацу Спартак обратил внимание,
что среди «избранных» нет ни одного блатного, только такие же, как он,
политические, бывшие фронтовики и «мужики», и подумал тоскливо: «Что ж
Комсомолец меня не оградил...»
– Ну чего встали? – раздался голос капитана. –
Сами мешки не всплывут, так что нечего тянуть вола за яйца. Двое, ты и
ты, – он указал на стоявших ближе к нему зеков, – скидывай прохаря,
ватники и вперед! Раньше сядешь, раньше выйдешь, хе-хе...
Двое первопроходцев нехотя разделись и, ежась от холода,
пошли к урезу. Попробовав босыми ногами воду, один из них обернулся:
– Капитан, она ж как лед! Околеем враз!
– Ныряй давай, кому сказано, – раздраженно ответил тот.
Похоже, эта затея ему тоже не нравилась.
Зек, сплюнув, набрал воздуха и быстро нырнул. Чуть помедлив,
за ним последовал второй. Через минуту над водой показалась голова первого, он
с трудом вытащил на берег мешок, шумно отфыркиваясь. Шлепая посиневшими губами,
едва выговорил:
– Начальник, долго так не протянем...
Тем временем на берег выбрался второй, волоча мешок. Его
лицо побелело, зубы выбивали частую дробь. Капитан после паузы, видимо, что-то
для себя решив, скомандовал:
– Так, первые двое, быстро пробежку до пирса и обратно!
Следующие двое – в воду!
Зеки по очереди ныряли к барже, вытаскивали тяжеленные,
пропитанные водой мешки, некоторые возвращались с пустыми руками. Всех капитан
отправлял на пробежку. Наконец наступил черед Спартака.
Скинув говнодавы, штаны и телогрейку со свитером и оставшись
только в исподнем, Спартак прошел к воде и, ступив в нее, почувствовал, как
ноги обожгло холодом. Набрал полную грудь воздуха, нырнул. Вода мутная, сказать
– холодная, значит, ничего не сказать. Зубы автоматически сжались до хруста,
сердце остановилось на половине удара. Темная громада баржи виднелась впереди,
Спартак мощным гребком направил свое тело к ней. Беспорядочное нагромождение
мешков на палубе. Схватив первый попавшийся и изо всех сил работая ногами и
свободной рукой, он рванулся к берегу. Со всхлипом втянул в легкие воздух и,
шатаясь, вытащил на берег мешок. Мокрое белье липло к телу, ветер состоял из
ледяных игл. Спартак, не дожидаясь окрика капитана, побежал на потерявших
всякую чувствительность ногах по утоптанной дорожке к пирсу.
