Забулдыга, сидевший с высунутым языком, на мгновение
приподнял голову, кивнул и снова погрузился в свое занятие. Из его левой ноздри
вылезла и зависла длинная, как сосулька, сопля.
– Вообще-то я занимаюсь недвижимостью, – поправил Дейва Сэм.
– И страхов…
– Вы мне конфетку принесли? – спросил вдруг трясущийся
субъект.
Головы он не поднимал, но стал еще более сосредоточенным.
Сэм посмотрел на его творение – кусок картона был испещрен какими-то оранжевыми
каракулями, лишь отдаленно напоминавшими буквы.
– Что-что? – переспросил Сэм.
– Это Льюки, мистер Пиблс, – шепнул ему Дейв. – Сегодня он
не в лучшей форме.
– Дайте конфетку, отдайте конфетку, какая дрянь слямзила мою
конфетку? – протяжно запел Льюки, ни на кого не глядя.
– Э-э-э, видите ли… – замялся Сэм, не зная, что сказать.
– Нет у него конфеток! – проорал Грязнуля Дейв. – Помалкивай
в тряпочку, Льюки, и пиши свое объявление! Саре оно к шести нужно! Она нас
по-царски вознаградит!
– Конфетку хочу! – заныл Льюки. – А не дадите, так в штаны
наделаю!
– Не обращайте на него внимания, мистер Пиблс, – со вздохом
попросил Дейв. – Что вы хотели-то?
– Да так, я просто хотел узнать, не видели ли вы в четверг у
меня дома пары книжек, когда за газетами приходили? Я их куда-то засунул и все
никак найти не могу. Мне их в библиотеку вернуть надо.
– Четвертак дайте, а? – попросил вдруг выпивоха с высунутым
языком. – Этого, как его, туб… Таб-бачку хочется!
Сэм машинально полез в карман. Дейв протянул руку и, словно
извиняясь, прикоснулся к его запястью.
– Не давайте ему денег, мистер Пиблс. Это же Рудольф. Ему
нельзя курить, только проспаться нужно.
– Извините, Рудольф, – развел руками Сэм. – Деньги дома
оставил.
– Да, все вы так говорите, – огорченно процедил Рудольф и,
вернувшись к своему занятию, пропел:
– Лишь последний дурачок денег даст на табачок!
– Не, книг я не видел, – ответил Грязнуля Дейв. – Вы уж
извините, ладно? Я только газеты забрал. Как обычно. Миссис В, была там, она
подтвердит. Ничего дурного я не сделал.
Однако его грустные слезящиеся глаза говорили о том, что он
не особенно рассчитывает на доверие со стороны Сэма. В отличие от Мэри Грязнуля
Дейв Данкен жил не в том мире, где за каждым углом на голову мог бы свалиться
кирпич, нет, в его мире кирпичи и в самом деле падали на голову едва ли не
ежедневно. И нес он свою тяжкую долю со всем мужеством, на которое только был
способен.
– Я вам верю, – сказал Сэм и положил руку Дейву на плечо.
– Я просто взял вашу коробку и вытряхнул все газеты в свой
мешок. Всегда ведь так делаю. – виновато добавил Дейв.
– Эх, будь у меня щас даже тыща конфет, я б их все сожрал! –
мечтательно сказал Льюки. – Умял бы так, что за ушами б трещало! Сжевал,
сожрал… Эх, жвачка! Жвачка-жрачка!
– Я вам верю, – повторил Сэм.
Он потрепал Грязнулю по плечу, невероятно костлявому. И
почти тут же ужаснулся – а вдруг у Грязнули блохи? На смену этой панической
мысли пришла вдруг совершенно противоположная: интересно, а заглядывал ли сюда
хоть кто-то из сытых и самодовольных ротарианцев, перед которыми он так
распинался неделю назад? Догадывались ли они о существовании Ангол-стрит? И еще
Сэм представил, что, должно быть, Спенсер Майкл Фри не очень задумывался о
таких людях, как Льюки, Рудольф и Грязнуля Дейв, когда сочинял стихи про пожатие
рук, которое важнее воды, еды и крыши над головой. Сэм вспомнил свою речь –
напыщенную, вычурную и хвастливую, – и ему вдруг стало стыдно.
– Хорошо, – кивнул Дейв. – Значит, я могу снова заглянуть к
вам в следующем месяце?
– Конечно, – улыбнулся Сэм и спросил:
– Скажите, Дейв, вы ведь отвезли все газеты в утиль, не так
ли?
– Вон туда. Только он сейчас закрыт. – Грязнуля Дейв указал
в сторону пальцем, который заканчивался желтым изглоданным ногтем.
Сэм кивнул и полюбопытствовал:
– А вы тут чем занимаетесь?
– Да так, время коротаем. – И Дейв показал Сэму свой плакат.
На нем была изображена женщина, державшая огромное блюдо с
жареными цыплятами. Сэм сразу обратил внимание на то, как здорово все
нарисовано. Пьяница или нет, но талант у Грязнули Дейва определенно имелся. Над
рисунком было выведено четким шрифтом:
БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫЙ УЖИН
С ЦЫПЛЯТАМИ
В ПЕРВОЙ МЕТОДИСТСКОЙ ЦЕРКВИ
В ПОМОЩЬ ПРИЮТУ ДЛЯ БЕЗДОМНЫХ
«АНГЕЛ-СТРИТ»
15 АПРЕЛЯ
С 18 ДО 20 ЧАСОВ
ПРИХОДИТЕ САМИ И ПРИВОДИТЕ
СВОИХ ДРУЗЕЙ!
– Сразу по окончании состоится встреча с «анонимными
алкоголиками», – сказал Дейв, – но об этом на афише писать нельзя. Это
считается как бы секретом.
– Знаю, – кивнул Сэм и, чуть помолчав, поинтересовался:
– А вы ходите на эти встречи, Дейв? Можете не отвечать, если
не хотите. Я понимаю – это вовсе не мое дело.
– Я хожу туда, – ответил Дейв, – хотя это и трудновато. На
месяц меня хватает, порой на два, а как-то раз я вообще целый год не пил. Но
тяжко это, ох как тяжко. – Он покачал головой. – Многие люди не выдерживают и
снова начинают пить. А я вот стараюсь.
Сэм присмотрелся к женщине, которая держала блюдо с
цыплятами. Рисунок поразил его – он был, безусловно, выполнен рукой мастера. А
вот изображенная женщина показалась Сэму знакомой, и он спросил:
– Вы имели в виду какую-то определенную женщину?
Дейв широко заулыбался. Потом кивнул:
– Да, это наша Сара, мистер Пиблс. Изумительная женщина.
Если бы не она, нашу ночлежку прикрыли бы еще лет пять назад. Это ведь она
всегда деньги достает, даже в самый трудный час, когда налоги повышают или
инспектора чересчур придираются. Она называет людей, которые жертвуют на приют
деньги, ангелами, хотя на самом деле настоящий ангел – это она! Мы ведь в ее
честь наш приют окрестили. Жаль только, у Томми Сент-Джона с правописанием в
школе неладно было… – Грязнуля Дейв приумолк, глядя на свой плакат. – Теперь-то
его уже, правда, в живых нет. Прошлой зимой умер. Печенка отказала.
– Вот как? Очень жаль.
