– «Компания по недвижимости и…»
– Сэм, это Крейг. Акробат шею сломал.
– Что?
– Что слышал! – нервно проорал Крейг Джонс. – Паршивый
акробат свернул себе шею!
– Ага, – выдавил Сэм. – Черт! – Затем, чуть поразмыслив,
осторожно осведомился:
– Он умер, Крейг?
– Нет, жив, хотя по мне – так лучше бы сдох. В больнице
Сидар-Рапидс его дурацкую шею заковали в двадцать фунтов гипса. Билли Брайт мне
позвонил и рассказал, что, оказывается, этот тип заявился на утреннее
представление пьяный в сосиску и после первого же сальто плюхнулся прямо на
голову, хруст был даже на галерке слышен. Словно кто-то на свежую корочку льда
наступил.
– Фу-ты! – поморщился Сэм.
– Лично я ничуть не удивлен. Должен же Невероятный Джо
оправдывать свою кличку. И вообще – что за дурацкое имя для циркового артиста?
Я понимаю – Невероятный Рэндольф. Или хотя бы Невероятный Тортеллини. Но
Невероятный Джо? По-моему, у этого парня давненько неладно с мозгами.
– Господи, скверная история!
– Да уж, мы теперь по уши в дерьме. И между прочим,
старичок, остались без выступающего на завтрашний вечер.
Сэм уже жалел, что не ушел из конторы ровно в четыре. Крейгу
пришлось бы изливать душу перед Сэмом-автоответчиком, тогда как у Сэма-человека
было бы больше времени подумать. А он хорошо понимал, что время на раздумья ему
понадобится, и очень скоро. Но еще лучше Сэм понимал, что Крейг Джонс не даст
на размышление и минуты.
– Да. Похоже, что это так. – Сэм надеялся, что его слова
прозвучали философски и с достаточной долей сочувствия. – Прескверная история.
– Разумеется, – подтвердил Крейг и тут же взорвал бомбу. –
Но я знаю, ты с радостью заткнешь брешь своим телом и не дашь нашему кораблю
пойти ко дну.
– Я? – в ужасе выкрикнул Сэм. – Крейг, ты шутишь! Я и
кувырка-то не могу сделать, не говоря уж о сальто…
– На мой взгляд, ты вполне способен порассуждать о важной
роли частного бизнеса в жизни нашего городка, – неумолимо продолжил Крейг
Джонс. – Второй вариант на выбор – бейсбол. Если и это не устраивает, то тебе
остается только снять штаны и потешить аудиторию своим голым задом. Учти, Сэм,
я ведь не просто президент ораторского комитета, хотя и это немало. После того
как Кенни уехал, а Карл отошел от дел, весь ораторский комитет – это я. Ты
должен мне помочь. На завтрашний вечер мне необходим выступающий. Во всем нашем
чертовом клубе можно найти лишь полдюжины парней, на которых я могу положиться,
и ты один из них.
– Но…
– Ко всему прочему ты единственный, к кому я еще ни разу не
обращался в подобной ситуации. Словом, старина, ты избран единогласно.
– Фрэнк Стивенс…
– …уже подменял в прошлом году парня из профсоюза, которого
осудили за мошенничество. Как ни крути, Сэм, – очередь твоя. Ты не имеешь права
подвести меня. Ты мой должник!
– Но я занимаюсь страхованием! – взвыл Сэм. – Если не
выписываю полисы, то продаю фермы! Причем в основном банкам. Любой скажет – во
всем свете нет занятия скучнее. Или даже отвратительнее.
– Пустяки, – отмахнулся Крейг, хладнокровно добивая свою
жертву. – Сам знаешь, к концу ужина все уже назюзюкаются в стельку. В субботу
утром никто и слова из всей твоей речуги не вспомнит. Но в данную минуту мне
необходим оратор на завтрашний вечер, и им будешь ты!
Сэм еще вяло поупирался, но Крейг был непреклонен. Все
жалобные стенания и доводы Сэма в пух и прах разбивались о его краткие, но
веские приказания. Надо. Должен. Придется.
– Ну хорошо, – уступил наконец Сэм. – Хватит! Сдаюсь.
– Вот и умница! – похвалил Крейг, голос его вмиг сделался
масленым. – Помни – не больше тридцати минут. На вопросы можно еще минут десять
отвести. Если они возникнут, конечно. Впрочем, при желании задницей тоже можешь
покрутить. Сомневаюсь, будут ли они в состоянии ее разглядеть, но…
– Хватит, Крейг! – взмолился Сэм. – Это уже чересчур.
– О'кей. Извини! Закрываю поддувало! – Крейг довольно
хихикнул.
– Ладно, давай заканчивать. – И Сэм извлек из ящика стола
пластинку «Тамс», пилюли от изжоги; ему внезапно показалось, что в ближайшие
часов двадцать восемь ему предстоит поглощать их одну за другой. – Сейчас мне
по твоей милости придется засесть за эту чертову речь.
– Умница, – похвалил Крейг. – Запомни только – ужин
начинается в шесть, а твое выступление назначено на половину восьмого. Что ж,
алоха, как говорят у нас на Гавайях. Пока.
– Алоха, Крейг. Сэм положил трубку, задумчиво уставился на
телефон. К горлу уже подкатила горечь. Он громко рыгнул. Проклятие, а ведь еще
пять минут назад в желудке были тишь да гладь!
И он проглотил первую пилюлю. Господи, сколько их еще будет?
3
И вот, вместо того чтобы, как планировал ранее, идти в
кегельбан, Сэм заперся дома в кабинете – с блокнотом, тремя остро заточенными
карандашами, пачкой «Кента» и полудюжиной банок пива «Джолт». Выдернув из
розетки телефон, он закурил и хмуро уставился на желтоватую страничку. Пять
минут спустя вывел вверху:
МАЛЫЙ БИЗНЕС: ИСТОЧНИК
ЖИЗНЕННОЙ СИЛЫ АМЕРИКИ
Сэм произнес заглавие вслух, и ему понравилось. Может, и не
совсем здорово, но недурно, вполне недурно. Не фонтан, конечно, но куда лучше,
чем, скажем: «Коммунизм – угроза и опасность». К тому же прав Крейг – в субботу
утром большинство членов клуба будут страдать от такого похмелья, что не
вспомнят ни слова из его вчерашней речи. Приободрившись, Сэм начал строчить:
«Когда в 1984 году я переехал в Джанкшен-Сити из могучего и
процветающего Эймса…»
4
– «…вот почему сейчас, как и ясным сентябрьским утром 1984
года, я свято убежден, что малый бизнес не просто источник жизненной силы, но и
основа процветания Америки, и даже всего Запада». – Сэм замолчал, загасил
сигарету в пепельнице на столе своего офиса и выжидательно посмотрел на Наоми
Хиггинс.
– Ну как вам?
Наоми была хорошенькая молодая женщина из Провербии,
городка, раскинувшегося в каких-то четырех милях к западу от Джанкшен-Сити. Она
жила со старенькой мамой в полуразвалившейся хибаре на берегу речушки
Провербия-Ривер. Большинство членов «Ротари-клуба» знали Наоми, время от
времени предлагая пари на то, какое событие случится раньше – обрушится ее
лачуга или протянет ноги старушка-мать. Сэм не был уверен, заключалось ли хоть
одно из таких пари на самом деле, но время от времени в чьих-то устах разговоры
об этом возникали вновь и вновь.
