ПРОВОДИТСЯ
НАЦИОНАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕЧНАЯ НЕДЕЛЯ.
ПРИХОДИТЕ К НАМ!
Неужели я об этом знал? – подумал Сэм. Иначе чем объяснить,
что я сразу выбрал именно эту коробку? Может, я подсознательно помнил, что
вторая неделя апреля – Национальная библиотечная неделя?
Пойдем с-со мной, с-сынок, вновь зашептал ему на ухо
зловещий голос. Пойдем с-со мной, с-сынок… Я полит-сейский.
По спине Сэма забегали мурашки: позвоночник стиснули ледяные
пальцы. Он поспешил заверить голос и самого себя, что ему абсолютно плевать на
то, как он выбрал коробку именно с этим номером «Газетт»; главное, что ему
повезло.
Возможно.
Он быстро перемотал микрофильм на выпуск от 6 апреля и почти
сразу наткнулся на то, что искал. Над логотипом «Газетт» красовалась броская
шапка:
НА ВКЛАДКЕ – СПЕЦИАЛЬНЫЙ
БИБЛИОТЕЧНЫЙ ВЫПУСК!
Сэм не мешкая отыскал вкладку. На первой полосе были
помещены две фотографии. На одной он увидел здание библиотеки, а на второй –
узнал Ричарда Прайса, которого прежде и в глаза не видел. Старший библиотекарь
стоял за абонементным столом, немного нервно улыбаясь фотографу. Он выглядел
точь-в-точь таким, как описала его Наоми Хиггинс – высокий и худой, в очках и с
тонкими усиками. Лет сорока. Однако Сэма больше заинтересовал не сам Прайс, а
вид читального зала. Он разглядел тот самый потолок, который поверг его в ужас
при повторном посещении библиотеки. Значит, ее перестроили еще раньше. До
апреля 1981 года.
Большинство материалов в точности соответствовали ожиданиям
Сэма – он читал местную «Газетт» уже шесть лет и хорошо знал редакционный
стиль. Восторженно-информативный.
Сэм остановился на заметке, которую написал сам Прайс. Она
помещалась на последней полосе вкладки. И называлась так:
«ПУБЛИЧНАЯ БИБЛИОТЕКА
ДЖАНКШЕН-СИТИ
Столетняя история»
Однако надежды Сэма быстро развеялись. Арделия Лорц в заметке
даже не упоминалась. Он уже потянулся было к кнопке «Перемотка», но
остановился. Взгляд его наткнулся на упоминание о реконструкции библиотеки.
Оказывается, это случилось в 1970 году. И еще…
Сэм погрузился в чтение.
«В конце Великой депрессии городской совет выделил 5 тысяч
долларов на устранение последствий затопления библиотеки, случившегося во время
весеннего паводка 1932 года. Тогда старшим библиотекарем стала миссис Фелисия
Кульпеппер. Она с головой отдалась работе, видя перед собой лишь одну цель:
обновленную библиотеку, которая должна служить нашему быстро растущему городу.
В 1951 году миссис Кульпеппер скончалась, а ее пост занял
Кристофер Лейвин, первый в Джанкшен-Сити специалист-профессионал с библиотечным
дипломом. Мистер Лейвин основал мемориальный фонд имени Кульпеппер, которому
уже в течение первого года существования удалось собрать на приобретение книг
15 тысяч долларов. Это послужило мощным толчком к развитию нашей библиотеки.
В 1964 году, вскоре после того, как место старшего
библиотекаря досталось мне, я поставил своей главной целью провести
реконструкцию здания библиотеки. К концу 1969 года нам удалось собрать
необходимые средства и приступить к перестройке, однако считаю своим долгом
подчеркнуть, что нашим „книжным червям“ и по сей день не посчастливилось бы
работать в полностью обновленном здании библиотеки, если бы не самоотверженная
помощь горожан, многие из которых безвозмездно трудились в течение месячника
„Отстроим нашу библиотеку заново!“ в августе 1970 года.
Кроме того, в 70-х и 80-х годах мы…»
Сэм задумчиво нахмурился. Ему показалось, что в истории
городской библиотеки, столь бережно переданной Ричардом Прайсом, чего-то
недоставало. Причем похоже, что Прайс намеренно утаил кое-какие сведения.
Хро-но-ло-ги-чес-ки говоря, что-то в его повествовании не стыковалось.
В 1951 году место Фелисии Кульпеппер занял некий Кристофер
Лейвин. В 1964 году старшим библиотекарем стал Ричард Прайс. Однако заменил ли
он на этом посту именно Кристофера Лейвина? Сэм так не считал. Он был почти
уверен: после Лейвина старшим библиотекарем стала Арделия Лорц, Именно ее
сменил Прайс. А упоминания в заметке она не удостоилась по той причине, что
натворила… нечто. Сэм не представлял, что именно, однако понимал: проступок,
совершенный ею, был достаточно тяжким.
Убийство, подумал Сэм. Она кого-то убила. Ничего более
страшного…
В этот миг на его плечо легла чья-то рука.
3
Заори Сэм во всю глотку, обладатель руки испугался бы ничуть
не меньше, чем он сам, однако Сэм молчал; ужас парализовал его горло.
Окружающий мир мгновенно сделался мертвенно-серым, а грудь сдавило, словно на
нее наступил слон. Ноги обмякли, превратившись в желе. Если он снова не
обмочился, то лишь по какой-то случайности.
– Сэм? – услышал он, голос доносился издалека:
приблизительно из Канзаса. – Это вы?
Он круто развернулся, едва не свалившись со стула, и… увидел
перед собой Наоми. Сэм попытался хоть что-то сказать, но из сжатого спазмами
горла донеслось лишь глухое бульканье. Пол под его ногами покачнулся. Глаза
заволокло серой пеленой.
Словно во сне, он увидел, как Наоми отшатнулась назад. Глаза
ее испуганно расширились, ладонь взлетела ко рту. Она задела рукой стеллаж с
такой силой, что тот покачнулся. Несколько коробочек слетели на пол.
– Оми, – выдавил наконец Сэм.
Собственный голос показался ему комариным писком. Он вдруг
припомнил, как еще в детстве, когда жил в Сент-Луисе, поймал бейсбольной
шапочкой мышонка, тот так же попискивал, бегая под шапкой в поисках спасительного
выхода.
– Сэм, что случилось? – в ужасе спросила Наоми: казалось,
она едва удерживается, чтобы не закричать. «Вот славная парочка, – подумал Сэм.
– Оба перепугались, словно каких-то монстров вдруг увидали».
– Что вы здесь делаете? – спросил он. – Вы меня чертовски
напугали!
Ах, дьявольщина! – вихрем пронеслось в его мозгу. Опять я
при ней выражаюсь! И снова назвал ее Оми. Черт знает что!
Почувствовав себя чуть увереннее, Сэм хотел было привстать,
однако почти сразу же передумал. Не стоит рисковать. Сердце еще трепетало как
сумасшедшее.
– Я заходила к вам в офис, – стала объяснять Наоми. – Кэмми
Харрингтон сказала, что вы здесь. Я хотела перед вами извиниться. Видите ли,
тогда мне показалось, что вы намеренно изводите Дейва. Но он поклялся, что это
совсем не так, да и сама я, поразмыслив, пришла к выводу, что это совершенно на
вас не похоже. Вы всегда были так добры…
