Это страх.
5
Не знаю, сколько я простоял, не в силах оторвать от них
глаз, но вряд ли очень долго – Арделия никогда не уводила ребенка в ванную
больше чем на пять минут. Выделения из уголков глаз Уилли начали бледнеть и
стали более скудными.
Но вот эта штуковина на конце ее рыла… не знаю, как ее
назвать…
– Хоботок, – спокойно подсказала Наоми. – Думаю, это было
нечто вроде хоботка.
– Что ж, возможно. Так вот, этот… хоботок на моих глазах
начал удлиняться, не желая, видимо, упустить ни одной капли живительной влаги.
Я догадался, что процесс подходит к концу. Я также прекрасно понимал, что
Арделия убьет меня, если узнает, что я за ней подглядывал.
Я начал медленно пятиться, шаг за шагом. В глубине души я
был почти уверен, что спастись мне не удастся, но наконец уперся спиной в косяк
распахнутой двери. От ужаса я чуть не заорал, решив, что Арделия каким-то
образом оказалась у меня в тылу. Я искренне в это верил, хотя она по-прежнему
стояла на коленях прямо у меня на глазах.
Зажав рукой рот, чтобы не взвыть, я ударился в бегство. Мной
овладело единственное желание: удрать отсюда, а потом бежать и бежать, не
останавливаясь. Пока не упаду замертво.
Я выбрался в то самое фойе с мраморным полом, которое вы
видели, Сэм. Где установлен щит с призывом «ТИШИНА!» Там я на мгновение
остановился и призадумался. Сейчас Арделия приведет Уилли в детский зал и
заметит, что меня и след простыл. Она сразу догадается, что случилось, и
устремится за мной в погоню. В том, что она меня поймает, сомнений не было. Я
не забыл, как она носилась в зарослях кукурузы.
Словом, я заставил себя возвратиться в детскую читальню.
Пожалуй, это был труднейший поступок в моей жизни, но я совладал с собой. Не
прошло и двух секунд, как я сел на место, и Арделия вернулась, держа Уилли за
руку. Мальчуган, как я и ожидал, сиял и весело смеялся.
«А ну-ка, хорошие дети, поднимем головки! – выкрикнула она,
хлопнула в ладоши, и дети дружно уставились на Арделию. – Уилли уже выздоровел
и хочет дослушать сказку до конца. Верно, Уилли?»
«Да, мэм», – послушно ответил Уилли. Она чмокнула его в щеку
и подтолкнула к стульчику. Затем продолжила рассказ. Я сидел и слушал ни жив ни
мертв. И вот когда этот детский час закончился, я запил уже по-настоящему.
По-черному. Не зная удержу.
6
– И чем закончилось эта история? – спросил Сэм. – Что вам об
этом известно?
– Не так много, как могло бы, не пей я как свинья, но куда
больше, чем хотелось бы. Даже не знаю, сколько еще тянулось это дело. Месяца
четыре, должно быть, или шесть, а то и все восемь. Я уже совсем потерял счет
времени. Не знал даже – лето или зима стоит. Когда пьяница идет вразнос, Сэм,
он уже не видит перед собой ничего, кроме донышка бутылки. Одно только помню –
кто-то, похоже, сел Арделии на хвост, и пришло ее время уснуть и сменить облик.
Помню, как однажды ночью в ее доме – ко мне она никогда не
приходила – Арделия сказала:
«Я ползаю, как сонная муха, Дейв. Никак не могу избавиться от
сонливости. Скоро я уже буду отдыхать. Долго-предолго. Когда настанет время, я
хочу, чтобы ты уснул со мной. Я ведь так к тебе привязалась».
Я был, как всегда, пьян в стельку, но от этих слов просто
похолодел. Мне казалось, я понял, что она имела в виду, и спросил ее об этом
прямо в лоб, но Арделия только рассмеялась.
«Нет, глупыш, совсем не это, – снисходительно сказала она. –
Я о настоящем сне говорю, а вовсе не о смерти. Только для этого теперь ты
будешь питаться вместе со мной».
От этих слов я мигом протрезвел. Арделия даже не
подозревала, что я уже проник в ее тайну и знаю, что она замыслила. Затем стала
расспрашивать меня про детей. Какие мне не нравились, какие казались самыми
вредными, шумными и непослушными. И говорила:
«Они плохие. Таких давить надо. Они чиркают книги
карандашами и странички рвут. Как по-твоему, Дейви, кто из них заслуживает
смерти?»
Тогда я понял, что должен непременно вырваться из ее лап,
пусть даже ради этого мне придется расстаться с жизнью. Арделия начала
меняться. Волосы ее потускнели, да и кожа стала портиться. Дряблой какой-то
сделалась, морщинистой. А вокруг рта какие-то красноватые жилки появились.
Целая сеточка.
Однажды ночью, в постели, Арделия перехватила мой взгляд.
«Ты заметил, что я меняюсь, Дейви? – И потрепала по щеке. –
Так надо, не волнуйся. Все идет как надо. Просто я готовлюсь ко сну. Так всегда
бывает, когда я собираюсь погрузиться в очередной сон. Скоро. А ты, если хочешь
остаться со мной, должен прихватить одного ребенка. Или двоих. А то и троих.
Чем больше, тем веселее! – Она расхохоталась, и в глазах снова заплясали язычки
пламени. – Впрочем, я тебя в любом случае бросать здесь не собираюсь. Для меня
это небезопасно. Ты понимаешь, что я хочу сказать?»
Я сказал, что понимаю.
«Тогда готовься, Дейв, если тебе жизнь дорога. Уже недолго
осталось. Совсем недолго. Если ты не готов, то лучше признайся сразу. Мы
покончим нашу связь прямо сейчас – быстро и безболезненно. Тебе только приятно
будет».
Она наклонилась ко мне, и я вдруг почувствовал, что изо рта
Арделии идет трупный запах. Да-да, от нее несло падалью. Мне даже не верилось,
что когда-то я мог целоваться с ней… пусть даже пьяный… Однако тогда я
согласился на ее предложение. Видимо, в глубине души я все-таки хотел жить и сказал
Арделии, что уйду с ней, но только мне нужно немного времени, чтобы
подготовиться. Настроиться, иначе говоря.
«Ты просто хочешь упиться впрок, Дейви, – презрительно
фыркнула Арделия. – А должен бы на коленях меня благодарить, Дейв Данкен. Без
меня ты через год в какой-нибудь вонючей канаве сдохнешь. Со мной же ты
обретешь бессмертие».
И тут ее рот вытянулся в трубочку и коснулся моей щеки. Я с
трудом сдержался, чтобы не заорать.
Дейви приподнял голову и обвел Сэма и Наоми затравленным
взглядом. Затем выдавил вымученную улыбку. Сэм Пиблс навсегда запомнил эту
жуткую улыбку, которая до конца дней преследовала его во сне.
– Да, тогда я не заорал, – закончил Дейв. – Но где-то в глубине
души крик этот с тех пор звучит не переставая.
7
– Я рад бы сказать, что в конце концов сумел избавиться от
ее власти, но это неправда. Скорее мне просто повезло. Я уже окончательно
сделался парией в городе. А ведь помните, Сэм, что некогда и я был членом
«Ротари-клуба?» Так вот, к февралю шестидесятого года никто из наших славных
ротарианцев не доверил бы мне и уборные мыть. В глазах жителей Джанкшен-Сити я
превратился в обычного бродягу. Бывшие друзья, завидев меня, спешили перейти на
другую сторону улицы. В те дни я был тощ как спичка, пьянство вытягивало из
меня последние соки. Пьянство и Арделия Лорц.
