Наоми подняла голову. Лицо ее исказилось от отчаяния и было
бледным как полотно, по щекам текли слезы.
– О Сэм! Мне кажется, он умирает. Сэм опустился на колени.
Дейв лежал с закрытыми тазами, дышал хрипло и неровно. Из ноздрей и уха
тоненькими струйками сочилась кровь. Лоб над правой бровью был продавлен. Сэм
смотрел на старика, затаив дыхание.
– Нужно срочно отвезти его в больницу, Сэм!
– Если она позволит, – прошептал Сэм, и тут же, словно в подтверждение
его слов, из темного угла вылетел тяжеленный том «Оксфордского словаря
английского языка» с буквой «Т» на корешке.
Сэм схватил Наоми за плечи и опрокинул рядом с собой на пол.
Они распростерлись в пыли. Семь фунтов табака, телевизоров, тиранов и трепангов
просвистели мимо и расплющились о стену в нескольких дюймах от головы Наоми.
Из угла донесся сатанинский хохот. Сэм поднялся на
четвереньки и успел заметить бесформенный сгорбленный силуэт, скрывшийся за
упавшим стеллажом.
Она все еще превращается, подумал Сэм. Один Бог знает – во
что на сей раз.
– Убейте ее, – хрипло сказала Наоми. – Ради всего святого –
покончите с ней!
– Уж постараюсь! – заверил Сэм. И, перешагнув через
вытянутые ноги Дейва, устремился в погоню за спрятавшейся тварью.
10
От горьковатого аромата лаванды, смешанного с затхлым
запахом вековой книжной пыли, Сэма мутило. Он вдруг ощутил себя путешественником
во времени из романа Герберта Уэллса… А эта огромная и мрачная библиотека
казалась ему машиной времени.
Сэм осторожно продвигался между стеллажами, нервно разминая
в левой руке комок солодковых ирисок. Казалось, что книги, окружавшие со всех
сторон, хмуро взирают на него. Туфли Сэма громко поскрипывали на линолеуме.
– Арделия, где вы? – крикнул он. – Если я вам нужен, то
выходите, а не прячьтесь! Я здесь!
Молчание. И все же Сэм был уверен: рано или поздно Арделии
придется показаться. С момента начала изменений, судя по рассказу Дейва,
времени у нее оставалось не так много.
«До полуночи, – подумал он. – Библиотечный полицейский дал
мне срок до полуночи. Наверное, и ей отпущено столько же. Но до полуночи еще
три с половиной часа… Боюсь, что Дейв столько не протянет».
А затем мелькнула другая, еще более неприятная мысль – вдруг
Арделия усыпила его бдительность и сейчас уже подкрадывается к Наоми и Дейву?
На мгновение Арделия представилась ему гигантским ядовитым
пауком, и Сэм, вне себя от ужаса и отвращения, круто развернулся и… вновь
поскользнулся. Раздался дикий хохот. Покачнувшись, он едва не упал, но успел
опереться на полку. И почти тут же хохот сменился воплем ужаса – под тяжестью
Сэма стеллаж опрокинулся, и книги водопадом обрушились вниз.
Того, что случилось потом, Сэм не мог предвидеть даже во
сне: опрокинутый им стеллаж всей тяжестью рухнул на соседний, а тот, в свою
очередь, – на следующий. Все это происходило как в фильме ужасов: тяжелые
стеллажи падали друг на друга, складываясь, как исполинский карточный домик.
Все помещение заволокло пылью, со всех сторон слышались лязг, грохот и шум
опрокидывающихся стеллажей, падающих с полок томов. На полу оказывалось все –
от похождений капитана Мариетта до «Полного собрания сказок братьев Гримм». Сэм
услышал, как снова завопила Арделия.
Вскарабкавшись по полкам опрокинутого стеллажа, словно по
ступенькам трапа, он вдруг заметил, как из-под нагромождения атласов и
путеводителей выкарабкивается какая-то мерзкая белесая тварь. Светлые волосы и
синие глаза – на этом всякое сходство с человеком заканчивалось. Чудовище
походило на четырехпалого паука, вернее, даже на голый пузырь с ручками и
ножками, заканчивавшимися острыми когтями. С шеи свешивался омерзительный
раздутый мешочек, напоминавший индюшачий зоб. Все тело было покрыто
отвратительными белесыми волосками.
При виде этой гадкой пакости Сэма чуть не вывернуло
наизнанку. Так вот какая она на самом деле! – визжал он про себя от страха.
Господи, помоги мне! Но через минуту чувство омерзения было уже не столь
острым: ведь могло быть и хуже!
Однако чудовище вновь начало превращаться, и ужас охватил
Сэма с новой силой. Глаза монстра почти вылезли из орбит, а из-под них начал
быстро расти покрытый роговыми чешуйками отросток, с каждым мгновением все
более походивший на слоновий хобот. Глаза растянулись в косые узенькие щелочки,
придавая жуткому созданию сходство с каким-то чудовищным насекомым. Оно стало
приближаться к Сэму, поводя вытянутым рылом и хищно принюхиваясь. Роговые
чешуйки на хоботе покрылись колышущейся массой длинных волосков.
Кончик хобота прикоснулся к его груди, и Сэм почувствовал,
какая от него исходит огромная сила: внезапно накатила сковавшая тело
сонливость, отчаянно хотелось расслабиться, отдаться этой блаженной летаргии.
Где-то в отдалении завывал ветер. Мерно, успокаивающе. Так в далеком детстве
Сэм засыпал под монотонный рев пылесоса.
– Сэм! – окликнула его Наоми.
Голос прозвучал почти из небытия, Сэму не было до него
никакого дела.
Неужели ему и правда могло казаться, что он ее любит? Чушь
какая! И могло же такое в голову втемяшиться…
А вот это создание… сейчас поведает ему сказку.
Страшно интересную и увлекательную.
Белесый пузырь странного существа начал изнутри как бы
всасываться, отчего хобот вытягивался все больше и больше. Тело же превратилось
в подобие трубки, ненужной и забытой, словно мешок-зоб, болтавшийся под шеей.
Все естество удивительного создания было заключено сейчас в этом длинном
хоботе, который собирался присосаться к Сэму, чтобы испить его жизненную силу.
И душу. И это было прекрасно.
Хоботок скользнул по коленкам Сэма, мягко ткнулся в пах и
пополз выше, щекоча живот. Сэм сам опустился на колени, чтобы хоботку не
пришлось тянуться к его лицу. И вдруг с наслаждением ощутил, что в уголках глаз
выступила какая-то приятная жидкость. Не слезы, нет – погуще.
Хобот приблизился к глазам; Сэм разглядел, как в отверстии
на его кончике жадно расправляется и раскрывается венчик розовой плоти. Всякий
раз, как он открывался, внутри появлялось бездонное черное жерло. Затем, когда
лепестки розового венчика смыкались, между ними оставалось крохотное отверстие
– трубочка в трубочке. Кончик хобота медленно полз вверх по щеке, приближаясь к
сладкой жидкости, сочащейся из глаз Сэма. Узкие темно-синие глаза таращились на
него с нескрываемой жадностью.
Но ведь штраф был уплачен!
Собрав всю волю в кулак, Сэм наотмашь врезал правой рукой по
хоботу. Тот был горячий, скользкий, словно покрытый какой-то ядовитой слизью.
Ладонь Сэма обожгло и защипало. Хобот дернулся и пополз вниз. Сэму показалось,
что гибкий, как шланг орган вот-вот выскользнет; и он крепче сжал кулак, вонзив
ногти в податливую мякоть.
