– Что вы вчера видели, мисс Боутли? – спросил он, присаживаясь на стул у кровати Рейчел.
– Почти ничего: свет в палате был выключен.
– Но хоть что-то вы заметили? – с надеждой спросил полицейский.
– Да. Я точно знаю, что это была женщина. От нее пахло духами.
– Может быть, мисс Боутли, вы назовете их?
Рейчел понимала, что это была бы серьезная зацепка, но честно ответила:
– Этого я не могу сказать. Духи мне незнакомы.
– А что-то еще?
– У нее тонкие кисти! – сказала Рейчел. – Я схватила ее за руку.
– Может быть, вы сможете опознать вот это? – спросил полицейский, протягивая Рейчел браслет. – Мы нашли его возле вашей кровати. Вероятно, вы, пытаясь удержать преступницу, сорвали с ее руки браслет.
Рейчел посмотрела на украшение и постаралась сохранить на лице спокойствие.
– Нет, я никогда не видела эту безделушку, – ответила она.
Теперь у Рейчел пропали всякие сомнения: всего три дня назад во время совместного обеда, закончившегося для нее драматично, она видела этот браслет на руке Селестины.
– Жаль, – пробормотал полицейский.
Доктор Смахтер с недовольным видом заглянул в палату, явно намекая полицейскому, что отпущенные ему десять минут подходят к концу.
– Еще один вопрос, доктор! Вы не знаете никого, мисс Боутли, кто мог бы хотеть вас убить? – прямо спросил ее лейтенант.
– Какой ужасный вопрос! – воскликнула Рейчел и рассмеялась, но в ее веселости чувствовалась наигранность. Она запнулась, пытаясь справиться с собой. Когда молчание затянулось, Рейчел закончила: – У меня нет таких кровожадных знакомых.
– Просто с вами, мисс Боутли, в последнее время происходят странные вещи: сначала аллергическая реакция, чуть не стоившая вам жизни, потом падение на склоне, где это практически невозможно – мы, кстати, нашли там ветку от сосны, а смотрители строго следят, чтобы ничего постороннего не было на трассе, – и вот теперь явное покушение на вашу жизнь. Вы кому-то сильно не нравитесь, мисс Боутли!
– Понятия не имею, кто бы это мог быть, – ответила Рейчел, пряча глаза.
– Если вдруг что-то вспомните, дайте нам знать, мисс, – сказал полицейский и поднялся. – Думаю, нам с вами предстоит еще раз увидеться.
– Я хотела бы как можно быстрее уехать домой.
– Думаю, власти Великобритании не будут препятствовать нашему общению. До свидания, мисс Боутли. – Он кивнул и пошел к двери. Уже на пороге полицейский повернулся к Рейчел и сказал: – Помните, мисс Боутли, полиция всегда в силах защитить того, кому угрожает опасность. И не только его, но и близких пострадавшему людей. Так что если вы чего-то боитесь…
– Я ничего не боюсь, – твердо сказала Рейчел, глядя ему в глаза.
Сейчас она говорила правду. Рейчел больше не боялась Селестину. Есть ли смысл бояться, если больше они никогда не встретятся?
– Ну вот, подскочило давление! – огорчился врач. – А ведь я говорил им: не надо сейчас допрашивать вас! Так нет, нужно раскрыть преступление по горячим следам!
Рейчел закрыла глаза и без сил откинулась на подушки. Пусть все вокруг думают, что ее утомил допрос. Не нужно никому знать о том, что теперь, без Эдди, ее жизнь просто потеряла смысл. Старания врачей казались Рейчел напрасными.
Как я могу жить, если знаю, что он с Селестиной? – спрашивала она себя, но ответа вновь не было.
Рейчел осторожно передвигалась по палате, используя костыли. Прошло уже три дня, и доктор Смахтер разрешил ей вставать ненадолго. Он даже позволил Рейчел перерегистрировать билет на завтрашний рейс и вызвался лично проводить ее в аэропорт.
Сейчас Рейчел чувствовала себя гораздо лучше. Она понимала, что быстро идет на поправку, несмотря на отвратительное настроение и мрачные мысли о будущем, одолевавшие ее.
В дверь палаты тихо постучали.
– Войдите! – крикнула Рейчел и поспешила к кровати, чтобы сесть на нее.
Она еще очень неловко стояла, даже опираясь на костыли, и вовсе не хотелось упасть на глазах у неожиданного посетителя, или, что еще хуже, кого-то из медицинского персонала: тогда ее точно продержат в больнице еще дней пять!
Дверь открылась, и на пороге появился человек, которого Рейчел очень хотела увидеть, хотя и прекрасно понимала, что ничего хорошего из этого не выйдет.
– Привет, как ты? – спросил Эдди.
– Зачем ты пришел?
– Я хотел узнать, как ты себя чувствуешь.
– Тебе лучше уйти, Эдвард, доктор сказал, что мне нельзя волноваться.
– Я не могу уйти, пока не узнаю, кто это сделал!
– Зачем, Эдди? – устало спросила Рейчел.
– Мне нужно знать.
– А что это может изменить? – Голос Рейчел звучал совершенно безразлично.
– Это может изменить все!
– А стоит ли все менять, Эдди? Один раз мы попытались это сделать, и посмотри, что получилось…
– Рейчел, если ты говоришь о нашей любви…
– Разве осталась любовь? – перебила его Рейчел.
– Но ведь мы любим друг друга! – Он повысил голос.
– Мне кажется, Эдди, что мы серьезно ошиблись тогда.
– Как же так? – растерялся Эдди.
Рейчел ничего не ответила: у нее просто не было сил говорить. Она отвернулась и уставилась в одну точку на стене.
– Как же так? – вновь повторил свой вопрос Эдди.
Рейчел снова промолчала.
– Почему ты не хочешь со мной говорить?
– Мне нечего тебе сказать. Мы расстаемся, Эдди.
– Что ты говоришь?! Как так расстаемся? – Эдди удивленно смотрел на Рейчел.
– Пойми, мы должны расстаться! Так будет лучше для нас обоих…
Рейчел еле сдерживала слезы. Она молилась про себя только об одном: чтобы ей хватило выдержки не разрыдаться прямо сейчас. Эдди не должен видеть ее слез – тогда он не уйдет. А если он не уйдет, он погибнет. Рейчел была почти на сто процентов уверена в этом.
– Почему, Рейчел, почему? – со стоном спросил ее Эдди.
– Неужели ты не понимаешь почему?! – закричала Рейчел.
– Это все из-за Селестины? – тихо спросил Эдди.
– В том числе, – уклончиво ответила Рейчел.
– Скажи мне, только честно: ты боишься ее? – Эдди подошел к Рейчел вплотную и сейчас возвышался над ней как гора.
– Я боюсь не ее.
– Чего же ты боишься?
Рейчел хотела ответить: «Я боюсь только одного: потерять тебя», – но она чувствовала, что тогда Эдди просто не уйдет. Он останется и будет терзать ее, пока не добьется правды. Рейчел не могла высказать ему все, что накипело у нее в душе. Если бы она решилась на это, пришлось бы сказать Эдди, что она любит его и готова пожертвовать всем: своим счастьем, своей любовью, лишь бы Эдди жил.
