От этой мысли Беатрис чуть не рассмеялась в голос, но сумела взять себя в руки. Не удержавшись, она наверняка бы обидела Дарела, а ведь ей и так с огромным трудом удалось заставить его сказать хоть что-то.
– Мне нравятся умные мужчины, Дарел. – Беатрис позволила себе небольшую шпильку в его адрес. Ну просто не смогла удержаться!
Дарел криво усмехнулся, отчего его красивое холеное лицо вдруг стало неприятным.
– Значит, того, кто послал тебе этот букет, ты считаешь умным?
– Я всегда считала умным тебя. Прошу тебя, не дай мне повода разочароваться.
– Если ты считаешь меня умным, зачем пытаешься обманывать? – Дарел вытащил из букета записку и бросил ее Беатрис. – Читай.
Растерянно она подняла послание с дивана и открыла конверт. Обычный конверт, какие прилагаются к букетам в любом цветочном магазине. Листок внутри был исписан быстрым строгим почерком. Что-то в душе Беатрис дернулось, будто она знала этот почерк, хотя разум убеждал, что она никогда не видела такого. У Беатрис была отлично развита зрительная память, да и такой почерк сложно забыть, хоть раз увидев.
Проанализировав первые впечатления, Беатрис начала читать. Записка была очень короткой:
«В продолжение вчерашнего вечера».
Подписи не было, но она Беатрис и не требовалась.
– Ник, – пробормотала она.
– Та-а-ак, – протянул Дарел. – Значит, все-таки Ник!
– Это вовсе не то, о чем ты думаешь! – пролепетала Беатрис и сразу же почувствовала, как глупо звучит эта избитая фраза.
Дарел презрительно посмотрел на нее и тут же отвернулся, как от чего-то омерзительного.
Теперь уже Беатрис чувствовала себя так, словно ее окатили из брандспойта. Такая выходка Дарелу с рук не сойдет!
– Между прочим, Ник, зная меня несколько дней, безошибочно определил, какие цветы я люблю, – заявила она.
Дарел повернулся и иронично приподнял бровь, предлагая Беатрис продолжить.
– Да, определил. Он тонко меня чувствует, мне с ним интересно, всегда есть о чем поговорить. – Она сделала эффектную паузу и более миролюбивым тоном закончила: – Но, Дарел, это вовсе не означает, будто я собираюсь спать с ним!
– Да? А мне показалось, что это благодарность за ночь. Точнее за вечер…
– Я вчера была весь вечер у Бернарда и Клариссы. Да, Ник подвез меня, но ты должен понимать, что я не из тех, кто согласен на это в машине.
Беатрис гордо вскинула голову. Она сумела зацепить взгляд Дарела и теперь не собиралась отпускать его.
– Что значит «В продолжение вчерашнего вечера» ты уже придумала?
Щеки Беатрис вспыхнули, но не от смущения, как сначала решил Дарел, а от злости.
Она медленно встала и выпрямилась. Сейчас белоснежный халат с толстым ворсом вовсе не выглядел домашним и уютным, да и Беатрис уже не казалась такой беззащитной. Дарел невольно сделал полшага назад.
– Я никогда не лгала тебе и не стала бы этого делать, – четко разделяя слова, сказала Беатрис. – Сказав это, ты меня оскорбил.
– Но что я должен был подумать?!
Теперь уже Дарел защищался, но сейчас он мог даже не надеяться, что Беатрис остановится на полпути. Она выскажет все. Пусть потом будет сожалеть о многих словах, но уж лучше так, чем жить с оскорблением, нанесенным любимым человеком.
– Ты должен был подумать все, что угодно, кроме того, будто я тебе изменила. Мы заговорили о том, кому какие цветы подходят. Вот Ник и нашел ответ на этот вопрос. И я должна сказать, с этим он справился великолепно.
– В отличие от меня? – горько спросил Дарел.
– Наверное, ты не так остро меня чувствуешь. Но это вовсе не значит, что я не люблю тебя и собираюсь предать. Да, Ник определил мои любимые цветы с первого раза. Кстати, может быть, ему просто повезло. И потом, он знал, что я равнодушна к розам.
– Ты говоришь, что никогда никому не лгала. А почему не сказала мне, что не любишь розы?
– Дарел, ты меня не слушаешь. Я не сказала, что не люблю розы, я сказала, что равнодушна к ним. Тюльпаны я обожаю в любом виде: один цветочек, огромная клумба, букет, икебана – что угодно! Но ты всегда так красиво, так необыкновенно дарил мне розы, что я влюблялась в них с первого взгляда. И потом разве можно лепестками тюльпанов усыпать комнату?
Беатрис позволила себе легкую улыбку. Злость быстро уходила. Да, Дарел был не прав, сделал ей больно, но сейчас они все обсудят, расставят по местам, и дальше их жизнь потечет спокойно.
– Да, я все понимаю, но и ты пойми меня! – упрямо сказал Дарел, явно не желая признавать свою вину. – Моей любимой женщине присылают букет с такой запиской. Что я должен был подумать?
– Во-первых, ты не должен был читать эту записку.
Он опустил голову, явно чувствую себя виноватым.
– Но я тебя прекрасно понимаю, – спокойно продолжала Беатрис. – Не уверена, что и сама удержалась бы от такого соблазна.
Она улыбалась кончиками губ. Сейчас вся эта неприятная история уже не казалась трагедией и концом их отношений. Да, погорячились, да, наговорили друг другу много неприятных слов, но ведь все еще можно поправить. В этом Беатрис была убеждена.
– И вообще, часто цветы дарят как знак уважения и симпатии, а вовсе не как благодарность за проведенную вместе ночь… или вечер, – добавила она.
– Да, ты права, я не должен был так реагировать, – пробормотал Дарел, все еще не решаясь посмотреть Беатрис в глаза. – И читать записку не должен был. Но я просто схожу с ума.
– От ревности?
– От страха.
Беатрис удивленно посмотрела на него.
– При чем тут страх? – спросила она. – Разве там, где есть любовь, есть место страху?
– Как оказалось, есть. – Дарел печально улыбнулся. – Знаешь, мои чувства вовсе не похожи на ревность, ведь ревнуют, когда боятся поделиться тем, что есть, а я боюсь потерять. Любого мужчину рядом с тобой я воспринимаю как потенциального соперника. А уж если он так тонко тебя чувствует… – Он позволил себе немного горькой иронии.
– Дарел, у меня была возможность изменить тебе с Ником, но я не стала этого делать. И вовсе не потому, что боялась укоров совести или чего-то в этом духе! – С деланой беззаботностью Беатрис махнула рукой. Да, именно совесть остановила ее тогда, но сейчас важнее было другое: донести до Дарела одну простую мысль, не отвлекаясь на философские вопросы. – Я люблю тебя и только тебя, и никогда не буду заниматься сексом с нелюбимым мужчиной.
Беатрис замолчала. Теперь была очередь Дарела, и она очень надеялась, что выбор оказался верным. Он долго молчал, то ли осмысливая сказанное Беатрис, то ли подбирая слова. Лицо Дарела была непроницаемым.
Я все еще слишком плохо его знаю, немного расстроенно думала Беатрис. Ни за что бы не поверила, будто Дарел может ревновать! Мне он всегда казался таким рассудительным, таким здравомыслящим. Я полагала, он сначала думает, а уж потом действует, но, оказывается, даже Дарел способен на импульсивные поступки.
